Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

– Так дело не пойдёт, – продолжал Павел, – мы с вами командиры, а не американские наблюдатели, которые всё видят и ни во что не вмешиваются. Если я ещё раз выявлю подобные нарушения, то приложу все силы, чтобы сержант, в чьё дежурство будут происходить эти безобразия, был разжалован в рядовые. То, что происходило сегодня ночью в казарме, называется издевательством над молодыми солдатами, а ведь вы вместе с ними с боевым оружием несёте службу в карауле. Как старшина и ваш старший товарищ хочу всех предупредить: не шутите с огнём. Последствия могут быть печальные. Прошу вас повысить требовательность в первую очередь к себе. Суточный наряд Миронова службу нёс плохо, не обеспечив ночью должного порядка в роте. Поэтому завтра, в субботу, его наряд в полном составе заступит снова. До построения на завтрак ещё раз проверить порядок во взводах. Всему личному составу почистить сапоги. Все свободны.

Ночью он вновь проверил несение службы суточным нарядом. Его возвращения ждали, и замечаний к наряду не было. Домой он уже не пошёл, а остался ночевать в роте. Весь следующий день он находился в подразделении, даже не ходил, как делал это обычно, на обед и на ужин домой. На инструктаже нового суточного наряда старшина уточнил у Миронова, кто будет отвечать за туалет с умывальником.

– Рядовой Петров, он и в прошлый раз отвечал за них.

– Нет, – возразил Павел, – принимать в туалете и умывальнике порядок и отвечать за него будет рядовой Потапов.

– А почему я? – спросил недовольно Потапов.

Среди дневальных он прослужил на полгода больше остальных и поэтому считал, что он своё уже «отпахал».

– Почему ты? – посмотрел на него Павел. – Да потому, что я тебе больше доверяю, – и по выражению его лица невозможно было понять, говорит ли он правду. – Но хочу тебя сразу предупредить. Если я узнаю, что в уборке туалета и умывальника тебе, так сказать, в качестве шефской помощи, помогал кто-то из дневальных или молодых солдат, – при этих словах старшина многозначительно посмотрел на Миронова, – туалет с умывальником станут твоим вторым родным домом. Ты меня понял?

Через час после отбоя Павел собрался уходить домой.

– Заработался я что-то нынче, – пошутил он, прощаясь с дежурным. – Завтра я выходной. Надо же хоть раз выспаться. Передай увольняемым, что я буду в роте сразу после завтрака.

Парадную форму солдатам, убывающим в городское увольнение, Павел выдавал и принимал лично сам. Приняв имущество роты, он в первый же день отобрал у каптёрщика ключи от кладовой, чем сильно расстроил и озадачил старослужащих. За своим парадным обмундированием многие из них не следили, и оно имело жалкий вид. Старослужащие надеялись, что, договорившись с каптёрщиком, обменяются им с молодыми солдатами. Те немногие, кто произвёл этот обмен заранее, радовались своей дальновидности. Но радовались они недолго: вскоре старшина обнаружил подмену и вернул вещи старым владельцам.

– Надеюсь, что к вашему наряду больше вопросов не будет, – стоя в дверях, обратился Павел к Миронову. – Командуй, дежурный.

Не успела за старшиной закрыться дверь, к дежурному подошёл Потапов. Они были земляками, призывались из одного города и даже жили на одной улице.

– Выручай, Серёга, – вытирая со лба пот, сказал он, – дай мне на часок Петрова. Совсем запарил меня старшина: раз пять заходил смотреть, как я работаю.

– Ты молодец, Вася, хорошо придумал, – отвечал Миронов. – Я тебе дам Петрова, а старшина в это время вернётся назад. В прошлый раз он грозился меня выпороть. Ты, наверное, хочешь, чтобы он сдержал своё обещание.

– Да не вернётся он, – стал горячо убеждать земляка Потапов, – ты сам посуди: он уже двое суток торчит в роте и, наверно, уже не чает, когда доберётся домой. Ты заметил, что он еле ноги волочит?

– Ага, – ухмыльнулся Миронов, – расскажи это кому-нибудь другому. Я лично сам видел, как он после ужина так «нянчил» двухпудовую гирю, словно она была игрушечной.

Как ни упирался дежурный, Потапов сумел его уговорить. Минут через десять Миронов вышел на улицу покурить. Бетонный козырёк над входом отбрасывал на землю густую тень. Миронов остановился под козырьком и уже достал сигарету, но так и застыл на месте: по плацу, направляясь к роте, шёл старшина. Дежурный не вошёл, а влетел в туалет. Лицо его было белее снега.

– Атас, Вася! – заорал он. – Батя идёт!

Когда Павел ушёл, Потапов подступил к дежурному.

– Слушай, Серёга, а почему ты старшину Батей назвал? – спросил он, с любопытством глядя на земляка.

Дежурный в недоумении пожал плечами:

– Чёрт его знает. Само как-то вырвалось.

Удивительно, но с того вечера эта кличка так прилипла к старшине, что все солдаты и сержанты в роте стали за глаза звать его Батей.

– Вы так подробно обо всём рассказываете, словно сами присутствовали везде лично, – не удержался я.

– А вы не удивляйтесь, – ничуть не смутившись, парировал мой попутчик. – Говорят, что шила в мешке не утаишь, а в казарме невозможно чихнуть, чтобы об этом во всех подробностях не знала вся рота.

– А те два старослужащих, что издевались над молодым солдатом, угомонились или нет?

– Вы знаете, через неделю, в одну из ночных проверок, старшина вновь застал их за «воспитанием» молодого солдата. Солдат был из взвода сержанта Колосова, заступившего в тот день дежурным по роте. Утром на построении Павел вывел «воспитателей» из строя.

– Товарищи солдаты, все помнят басню Крылова про повара и кота Ваську? – неожиданно спросил он. – Для тех, кто её забыл, я напомню. Кот Васька стянул на кухне жареного цыплёнка и ест его на глазах у повара. Повару это не нравится, но вместо того, чтобы кота проучить, он взывает к его совести и грозит ему пальцем. А Васька слушает, да ест. У нас в роте тоже завелись коты. Это даже не коты, а совершенно обнаглевшие котяры, которые думают, что им, как коту Ваське, всё сойдёт с рук. Вот они, – он указал рукой на Плетнёва и Гусева, – стоят перед вами.

Все засмеялись.

– Эти котяры очень любят по ночам воспитывать молодых солдат, и за этим занятием я их однажды уже поймал. Тогда я их простил, предупредив, что если они не оставят это грязное дело, то окажутся на «посудомойке». Но, видимо, моё предупреждение они пропустили мимо ушей, и этой ночью я их опять застал за старым занятием. Конечно, все мы вправе поступать в жизни так, как считаем необходимым, главное при этом не потерять уважения к самому себе. Рота, равняйсь! Смирно! За систематическое нарушение распорядка дня