Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

Прошлое фиксируется через запись, через орфо-графику, которая возвращает нас к точке отсчета – к моменту, когда начинается процесс геометризации. Им может быть первичный опыт пространства, первый контакт с Землей как основанием или бездной. Мы совершаем этот жест, идем по технической линии, следуем памяти, которая фиксируется в технологических, культурных и геологических формах. Геометрия – а за ней и науки о Земле – становится поводом для обновленной философии пространства и геофеноменологии. Гуссерль заканчивает своей текст следующими словами:

…окружающий человека мир является в сущности все тем же, сегодня и всегда, а значит, и в том, что касается перво-учреждения и устойчивой традиции, мы можем в нашем собственном окружающем мире самым предварительным образом указать на то, о чем следует далее размышлять для [решения] проблемы идеализирующего перво-учреждения того смыслообразования, которое носит название «геометрия»[179].

Геофилософия и геометрия: версия Деррида

Мы уже рассматривали версии Земли в работах Гуссерля и Мерло-Понти. Версия, предложенная Деррида, следует за Гуссерлем, но вносит оригинальные коррективы и идеи.

Земля, по Деррида, – это образцовая стихия, основа для идеальных идентичностей. Этот тезис открывает пространство для дискурса стихий. Например, Мерло-Понти писал о плоти мира как составляющей стихийности бытия. Деррида же подчеркивает, что Земля является образцовой стихией, поскольку, с одной стороны, она всеприсутственна и может быть найдена везде, а с другой – она наименее изменчива. От Земли другие стихии берут начало – как, собственно, и геометрия. Основа для идеальных идентичностей у Деррида – это наследие Гуссерля, который считал Землю исходной точкой для построения любых объектов и сущностей. Деррида пишет:

Земля, таким образом, претерпевает покой абсолютного здесь; покой не такой, как покой предмета, то есть покой как «способ движения», но Покой, по отношению к которому появляются и мыслятся движение и покой как таковые. Покой почвы и горизонта в их общем начале и конце. Земля есть, на самом деле, одновременно по сю и по ту сторону всякого тела-объекта. Она предшествует всякому телу-объекту – в особенности коперниканской земле – как почва, как здесь своего относительного проявления[180].

Обратите внимание, что здесь Деррида говорит: Земля присутствует по ту и по эту сторону всех объектов и тел. Это перекликается с мыслями Мерло-Понти. Для Деррида Земля обладает схожим свойством: она не является чем-то исключительно внешним или поверхностным, она присутствует с двух сторон, что делает ее вездесущей, но при этом не сводимой к объективности.

Из этого тезиса вытекает следующее утверждение: Земля превосходит любую объективацию. Геологи, картографы и географы могли бы с этим спорить, однако Деррида говорит: как бы мы ни пытались объективировать Землю, она всегда ускользает от этого. Она коллапсирует в нечто невидимое, что невозможно описать, но что одновременно участвует в наших процессах познания. Земля функционирует как двойник нашей субъектности. Это превосходство Земли, ее способность выпадать из объективации описывал еще Гуссерль – и Деррида, конечно, следует за ним:

Единство Земли здесь основывается на единстве и единичности темпоральности, «базисной формы», «формы всех форм». <…> Мир, не являющийся фактичностью вот этого исторического мира, как часто напоминает Гуссерль, есть почва почв, горизонт горизонтов, и именно к нему возвращается трансцендентальная незыблемость, приписываемая Земле, оказывающейся, таким образом, лишь ее фактичным признаком[181].

Интересно, как Деррида развивает эту мысль в контексте письма. Вспомним, что говорил Юк Хуэй: именно письмо как техника позволяет нам «гарантировать абсолютную традиционализацию объекта, его абсолютную объективность». Письмо работает с внешним, а сама запись, в отличие от непосредственного опыта, дает возможность зафиксировать объект. Поэтому, с одной стороны, Деррида пишет о преодолении любой объективации, но, с другой стороны, сама запись как техника фиксации и дистанцирования оставляет нам некоторую надежду на описание и понимание Земли (неслучайно Деррида говорит, что «наука о пространстве существует лишь в той мере, в какой точка отсчета этой науки не есть в пространстве»). Он замечает:

Действительно, геометрия есть наука о том, что <…> есть абсолютно объективно, о пространственности как поле согласия с другими людьми. Но если объективная наука о земных вещах возможна, то объективная наука о Земле как таковой, о почве и основании всех предметов так же радикально невозможна, как наука о трансцендентальной субъективности. Трансцендентальная Земля не есть предмет и никогда не сможет им стать; и возможность геометрии строго дополнительна невозможности того, что можно назвать «гео-логией», объективной наукой о самой Земле[182].

На самом деле в эти слова Деррида вложил больше различных смыслов, чем может показаться на первый взгляд.

Первое: наука успешно изучает «земные вещи» – явления, объекты и процессы, которые можно объективировать, измерить и описать. Однако Земля как таковая – не просто планета или объект исследования, а трансцендентальное основание, на котором покоится вся научная деятельность, – принципиально выходит за пределы объективного знания. Это связано с ее уникальной ролью как горизонта, внутри которого становятся возможными все другие вещи и процессы.

Второе: Земля в данном контексте понимается не как физический объект (почва, скалы или геосфера), а как нечто, что делает возможным саму идею объективности. Это похоже на концепцию трансцендентальной субъективности у Гуссерля, которая также никогда не становится объектом – она является условием возможности восприятия, мышления и познания. Аналогично трансцендентальная Земля – это не предмет, а предпосылка, основа для всего, что становится предметом.

Третье: «Гео-логия» как попытка создать науку о самой Земле, ее трансцендентальной сущности, невозможна, потому что Земля как основание всегда ускользает из категорий объективного описания. Любое научное описание Земли неизбежно превращает ее в объект среди других объектов, игнорируя ее трансцендентальную природу. Это похоже на то, как трансцендентальная субъективность не может быть постигнута методами, которые она сама делает возможными.

Четвертое: Геометрия в данном контексте символизирует способ фиксации и концептуализации пространства. Она возможна благодаря тому, что мы опираемся на Землю как на устойчивое основание. Однако сама Земля как трансцендентальное основание остается за пределами этих построений. Деррида говорит, что возможность геометрии (как объективного знания о пространстве) прямо пропорциональна невозможности геологии (как объективного знания о самой Земле). Геометрия возникает как техника, выносящая наше представление о Земле вовне, но при этом не раскрывает ее сущности.

Итоги: феноменологии Земли

Валерий Подорога в «Метафизике ландшафта» сказал: благодаря феноменологии мы можем воспринимать Землю как Другого. Это один из важных уроков феноменологического восприятия Земли. Три «версии», которые нам предоставили Гуссерль, Мерло-Понти и Деррида,