Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

С 1390-х годов и в дальнейшем для защиты своих владений на Леванте венецианцы считают необходимым объединять свои усилия с госпитальерами Родоса, императором Константинополя, Хиосом и Лесбосом. О Кипре либо вообще не упоминается, либо говориться отдельной строкой, что можно также пригласить короля Кипра присоединиться к коалиции[393]. В крестовом походе 1396 г. и в битве под Никополем киприоты участие не принимали. Событие никак не отражается и не комментируется в кипрских источниках.

В XV в. киприоты все более могли рассчитывать на помощь извне в защите собственного королевства, чем на свои собственные силы. В 1444 г. именно госпитальеры отвели от Кипра нападение эмира Алайи Лютфи Бея. А в 1448 г. киприоты потеряли последнее свое владение на континенте, завоеванное Пьером I, Корхигос. Эмир Карамана Ибрагим, несмотря на сопротивление госпитальеров, завоевал город. К Кипру, как и к другими областями латинского Леванта, все ближе подходила угроза османского завоевания.

Пожалуй, в последний раз королевство Лузиньянов сыграло заметную, хотя и весьма косвенную, роль в событиях, связанных с турецкими завоеваниями на континенте, после падения Константинополя 29 мая 1453 г., когда многие греки и латиняне, находившиеся в византийской столице и Пере, бежали из города и появились на Кипре. Киприоты сделали все возможное, чтобы принять их и разместить на своей земле. Особенно способствовала этому королева Кипра Елена Палеолог[394]. Анонимный продолжатель хроники Леонтия Махеры в 1458 г. записал: «Когда в 1453 г. нечестивый Турок овладел городом (Константинополем — С.Б.) 29 мая, королева Кипра была очень опечалена. И прибыли на Кипр многие знатные господа и монахи; и чтобы устроить их, королева на месте св. Георгия, называемого Монгана, основала и построила монастырь, а также дала им земли и значительные ренты»[395]. Генуэзцы Фамагусты также были готовы принять беженцев в своем городе[396].

Между тем, предчувствие беды оказывается невероятно сильным и пришло значительно раньше, чем можно было бы предполагать. Вовсе не случайно Филипп де Мезьер, писавший свое сочинение "Сон старого пилигрима" в конце XIV в., говорит о необходимости направить войска крестоносцев не только в Святую Землю, но и для защиты Константинополя, равно как и Сербии, Трапезунда, Болгарии, которые, с его точки зрения, уже завоеваны турками. "… принц Турции, — рассказывает Старый Пилигрим Филиппа де Мезьера, — разрушил большую часть островов Архипелага за грехи всех христиан… и покорил в результате войны и сражений империю Константинополя, империю Трапезунд, империю Болгария и королевство Сербия"[397]. Вряд ли слова Филиппа де Мезьера можно объяснить простой ошибкой или преувеличением автора — действительно фанатика крестовых походов против неверных, но долго жившего на Востоке, в королевстве Кипр, неплохо представлявшего себе ситуацию, разбиравшегося в ней и вполне осознававшего перспективу геополитического развития данного региона. Пример Филиппа де Мезьера показывает, что в сознании европейцев уже в конце XIV — начале XV в. появляется мысль, будто Византийская империя перестала существовать. Европейцы в начале XV в., видевшие, как день ото дня уменьшаются владения императора Константинополя и все больше входят в границы одного города, жили в постоянном ожидании завоевания турками всего византийского и латинского Востока. Поэтому значительно раньше падения Константинополя в 1453 г. приходит к ним, с одной стороны, осознание неизбежности потери своих владений на Востоке, но с другой — необходимости установления мирных дипломатических и, самое главное, экономических контактов с турками, насколько это было возможно в сложившейся ситуации.

Падение Константинополя, тем не менее, заставило вновь обеспокоиться защитой собственных владений всех латинских правителей Леванта в том числе и короля Кипра. Невозможно было не видеть, насколько близка и реальна опасность, нависшая над ними. Вновь во весь голос заговорили о создании общей линии обороны и защите своих территорий от турок. Все словно замерли в ожидании вторжения турок в Эгеиду. В июле 1453 г. Великий магистр Родоса, располагая сведениями о подготовке турками большого флота для войны, приказывает приору Германии мобилизовать все силы, находившиеся в его распоряжении, и как можно скорее прислать их на Родос. В сентябре того же года Великий магистр отправляет посла к папе Николаю V с сообщением, что Мехмед II начал выселение прежних жителей из Константинополя и заселение города людьми «из своей страны», т. е. из Анатолии. Тогда же венецианский флот отразил атаку турок на Негропонт. Турки, ретировавшись с Негропонта, совершили ряд набегов на острова, принадлежавшие госпитальерам Родоса, и на Кипр. В ноябре 1453 г. к папе прибыли послы короля Кипра, которые просили о помощи против турок, совершивших опустошительные нападения на остров[398]. Всерьез были обеспокоены проблемой обороны своей территории генуэзцы Хиоса. Для сбора денег, предназначенных для защиты острова, были подняты старые и введен новый турецкий налог[399].

В 1455 г. из под пера анонимного автора выходит поэтическое сочинение «Увещевание к христианскому миру против турок», в котором говориться о необходимости всем правителям Европы и Леванта, среди которых названы король Кипра и император Трапезунда, и вообще всем христианам собрать силы против Мехмеда II[400]. Здесь же сообщается, что в декабре 1454 г. в Европе распространилось известие о короле Кипра, тогда уже даннике турок: «в Турции всесильный Караман[401], захватил в плен короля Кипра, королевство которого должно было платить налоги и дань все годы и, несомненно, платило; однако король готов прийти на помощь правоверному христианскому миру против великого Турка»[402]. Следует заметить, что правитель Карамана Ибрагим Бек выступил тогда против короля Кипра в союзе с Египтом. В 1451 (1452) г. король действительно подписал с ним договор о мире и согласился платить дань. В 1451 г. об этом договоре упоминается в инструкциях венецианского Сената своему послу в Караман Франческо Веньеру и требовании от 1452 г. того же Сената к королю возместить затраты другому послу Марко Корнаро, отправившегося тогда же в Караман по просьбе короля, дабы примирить обоих государей между собой[403].

Первый порыв оказать настоящее сопротивление туркам, защитить свои территории, кажется, действительно был велик. Помимо правительств латинских государств Леванта и Европы в борьбу были готовы вступить частные лица и даже вложить в это благое для всех дело свои деньги. Так, в 1455 г. к дожу и Совету старейшин Генуи обращается гражданин республики Рафаэль Каррега и говорит, что события 1453 г. застали его непосредственно в Константинополе и Пере. Его же соотечественники пришли ему на помощь. Затем он и его компаньоны снарядили на свои деньги корабль Маврикия Каттанео, наняли