Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

известного либерального экономиста Кейнса и кончая самых подонков – вплоть до проституированных мужчин. С такой жизнью были связаны личное унижение, пьянство, нерегулярный образ жизни, чувство быть вне признанного общества и, с другой стороны, наплевательское отношение к буржуазной морали. Эта жизнь его не удовлетворяла. Партия и партийная работа означали для него спасение, сама жизнь[196] и чистоту. Он очень темпераментный и эмоциональный человек и очень легко поддаётся настроениям. Свою гомосексуальность он объяснил мне так: она не врождённая, он может общаться и с женщинами, он научился ей в Итоне и поскольку там ею занимаются все, то и он втянулся. Ученики живут там по несколько человек в комнате, и классные руководители используют своё положение и совращают молодых ребят.

«Медхен» большой фантазёр, полон планов и инициативы и не знает никаких внутренних тормозов. Легко склонен к панике и к отчаянию. Берётся, обычно, за дело с большой горячностью, но слишком неустойчив, чтобы доводить начатое дело до конца. Его воля часто парализуется самыми незначительными трудностями. Он иногда лжёт – не злоумышленно, а из боязни признать какую-нибудь свою маловажную ошибку. Он, например, может придумать какой-нибудь предлог, если не выполнил того или иного поручения так, как надо, или если не знает какого-нибудь вопроса (он мог сказать, например, что прочёл какую-нибудь книжку, в то время, как он не читал её). С деньгами он обращается очень легко и легко их тратит. Он разносторонен. Разбирается хорошо в истории и в искусстве. По отношению к нам он честен, делает всё без возражений и иногда производит впечатление человека даже слишком покорного.

Хотя он и одевается очень небрежно, он всё же любит, чтобы на него обратили внимание. Это вообще характерная для него черта: он любит нравиться и неохотно показывает свои недостатки – отсюда и его ложь по таким вопросам, как знания, общее развитие и т. д. Этим объясняется и то, что он страдает от того, что некоторые его друзья, знавшие его за коммуниста, сейчас думают, что он перестал им быть. Поэтому он просит постоянно, чтобы хотя бы «Джеймс», которого он очень уважает, знал, что он остаётся верен своим убеждениям. Одновременно он хотел бы, чтобы «Джеймс» знал, что он делает особую работу – это соответствует его тщеславию. «Медхен» всегда считает, что он делает мало, и по отношению к нам имеет угрызения совести. Вначале он очень разбрасывался, часто проявлял свою инициативу, не спросясь нас, и так как он был неопытен, то допускал ошибки. Мы его тормозили, и ему поэтому казалось, что он делает мало. Если он что-нибудь сделал неправильно по работе, то он приходил и всё рассказывал. Был такой случай. С июля по ноябрь 1935 года я был в отпуску в СССР, «Медхен» остался без связи. У него есть хороший друг – американский товарищ, который в то время приезжал в Лондон в отпуск. Ему он и рассказал, что он делает особую работу. Когда «Медхен» встретился со мной, он мне об этом рассказал, был в очень подавленном состоянии, так как его мучила совесть за совершённую ошибку. Сначала он старался объяснить свой поступок тем, что был в отчаянии из-за отсутствия связи, но потом признал, что он это сделал также из желания похвастать.

«Медхен» мнительный человек и всегда думает, что мы не имеем полного доверия к нему. Это объясняется основной чертой его характера – внутренней неуверенностью. Необходимо сказать, что за время работы с нами он значительно исправился. Он постоянно уверял меня, что мы – его спасение. Отсюда его настороженность и боязнь сделать ошибку, что могло бы повлечь за собой его увольнение с нашей работы. Я показывал ему своё доверие к нему, что я не считаю его чужим пришельцем, а товарищем. Как только я замечал, что он лгал – даже в мелочах – я бывал очень строг, указывал ему на это и угрожал разрывом связи с ним. Он стал соблюдать точность и аккуратность. Я контролировал выполнение каждого задания, которое я ему давал, вплоть до малейших деталей. С ним ничего нельзя забывать и надо придерживаться раз данных ему указаний. Я хвалил его работу, показывал ему, что она ценна. В отношении денег с «Медхен» надо быть очень строго. Я требовал счетов, подтверждений с подписями, чего мы в отношении других обычно не делали. Он ещё больше, чем «Вайзе» и «Сынок», был небрежен в отношении своей внешности. Первое время он приходил на свидания в рваном, грязном костюме, грязной рубахе, немытый и т. д. Я потребовал, чтобы этому был положен конец, и он понял, что на нашей работе нельзя ходить в таком виде. Он стал следить за собой.

К каждому поручению он относится серьёзно, выполняя их так, как с ним было уговорено. Когда он впервые встретил Футмана[197], я послал на свидание «Джипси»[198], чтобы она посмотрела на «Медхена», как он будет вести себя и состоялось ли вообще такое свидание. Он «Джипси» не знал, а она его узнала по моему описанию. Свидание состоялось в холле отеля, «Джипси» тотчас же узнала «Медхена», который был очень взволнован – как он потом мне рассказывал, он боялся, что Футман не придёт. О том, что кто-то из нас за ним наблюдал, он, разумеется, не знал. Всё свидание действительно прошло так, как у нас с ним было уговорено, и так, как он мне потом об этом рассказал. Я ещё несколько раз проконтролировал его без того, чтобы он об этом знал. Результаты были удовлетворительные. В последнее время он перестал пить и вследствие своего заболевания перестал жить с мужчинами. Мне он заявил, что вообще с этим делом покончит и намерен по выздоровлении жениться.

Возможности использования «Медхен» в будущем.

У него имеются широкие связи, он может добиться почти любого знакомства. Но его необходимо постоянно ограничивать и точно им руководить. Каждое задание, которое перед ним ставится, должно быть контролировано во всех его мелочах. Необходимо также следить постоянно за его личной жизнью, за его друзьями и т. д. Он понимает, что мы должны это знать, и охотно об этом рассказывает. Но надо и без его ведома проверять его. В отношении «Медхен» необходима осторожность. К нему нельзя относиться с таким доверием, как к «Вайзе». Очень важно, чтоб наши работники, которые будут с ним связаны, знали, что они должны быть во всех отношениях примером для него. Ему нужна безусловная строгость, авторитет и принципиальность. Необходимо всё время обучать его правилам конспирации. Нельзя