История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

Все это отнюдь не означает, что автором не была предпринята попытка дать объективную оценку деятельности эпирского царя и выяснить причины его краха. По мнению В. Д. Жигунина, «маятниковые колебания в политике Пирра были не только продуктом его личных качеств, но и результатом того, что потребность в мировой империи выродилась, превратившись в безжизненную утопию… Подобная политика не могла не привести Пирра к гибели, но до самого конца эпирский полководец, ослепленный собственным величием, продолжал борьбу за мировое господство».

Гораздо более серьезные возражения вызывают суждения ученого относительно взаимоотношений Пирра с эллинистическими монархами, в частности с Дагидами. Полемизируя с У. Тарном, В. Д. Жигунин заявляет, что отношения Эпира с Египтом были враждебными, а римское посольство в Египет в 273 г. до н. э. объясняется «антиэпирской направленностью политики обоих государств». Причины этой вражды со стороны Египта, по мнению исследователя, заключались в том, что Птолемеи якобы «опасались прямого вторжения Пирра в Африку»; к тому же еще со времен диадохов Птолемеи следовали своей традиционной политике борьбы со всякого рода претендентами на мировое господство. Рассуждая дальше, историк приходит к выводу, что в 273 г. до н. э. Египет был наиболее последовательным врагом Пирра[383]. Вслед за этим следует предположение о том, что Птолемей II Филадельф и Антиох I Сотер, объединились против «Пирровой опасности» в коалицию, к которой примкнули (ни много, ни мало!) Рим, часть Греции и Антигон Гонат[384]. Несмотря на то что В. Д. Жигунин делает существенную оговорку, что «эта коалиция остается фактом более или менее гипотетическим», полная бездоказательность данной гипотезы столь очевидна, что даже не требует сколько-нибудь серьезного критического разбора.

Кроме, того, В. Д. Жигунин в связи с историей Пирра почему-то ограничил свою историографическую базу исключительно работой П. Левека, проигнорировав капитальные исследования Р. Шуберта, Р. фон Скалы, О. Гамбургера, Д. Ненчи и др.

Статья Л. Р. Вершинина «Пиррова победа», хотя она и обеспечена справочным аппаратом и ссылками на источники и современную литературу, носит скорее научно-популярный характер и имеет целью ознакомление несведущего читателя с личностью эпирского царя. Несмотря на название, автор попытался в своей статье объять необъятное: здесь и краткий обзор истории Эпира и особенностей его социльно-политического и экономического развития; здесь и рассказ о походе Пирра в Италию (если уж Л. Р. Вершинин решил ограничиться только западной кампанией Пирра, то не понятно, почему была им проигнорирована сицилийская экспедиция эпирота); здесь и рассмотрение организации эпирского войска и сравнение его с римским. Лишь на последней странице автор высказывает свою основную идею, которая — по логике вещей — должна была быть основной проблемой статьи.

Некоторые положения и оценки, высказанные Л. Р. Вершининым в данной статье, мы целиком разделяем. Это касается прежде всего идентификации «Пирровой победы» именно с битвой при Аускуле, а не при Гераклее, как считает ряд западных исследователей[385]. Можно целиком согласиться с мнением автора о том, что Пирр не обладал никакой достоверной информацией о противнике, т. е. Риме, а также о том, что Пирр играл роль последнего претендента на объединение державы Александра Великого.

Но самый главный вывод, о чем мы уже говорили, находится на последней странице статьи Л. Р. Вершинина. И тут мы в полном объеме видим весь набор тех обвинений, которые предъявлялись эпирскому царю на протяжении многих веков. Только сделано это на сей раз с чисто марксистских позиций. Античная традиция, согласно Л. Р. Вершинину, не знала выражения «Пиррова победа». И в этом, по его словам, кроется глубокий смысл. «Ведь ход исторического процесса воспринимался древними как противоборство человека с обстоятельствами, неблагоприятное развитие которых можно и должно было преодолеть… Поэтому глубинный смысл обобщения, скрытого в выражении «Пиррова победа», был непонятен античным моралистам. Пирр воспринимался как неудачник, не более того. Лишь впоследствии, с повышением уровня социального сознания, исторический процесс начал восприниматься как нечто целостное, имеющие четкие законы, нарушать которые было бессмысленно, а опровергать невозможно». Как полагает исследователь, свое нынешнее значение выражение «Пиррова победа» обрело лишь в Новое время и означало «результат действий индивида, совершенных без учета потребностей общества»[386]. Для большей убедительности Л. Р. Вершинин подкрепил свой вывод цитатой из сочинения В. И. Ленина, который в январе 1905 г. характеризовал победы царских войск над рабочими «Пирровыми победами»[387].

Не вдаваясь в долгую полемику по этому вопросу, хотелось бы лишний раз напомнить о необходимости соблюдения принципа историзма. Едва ли Пирр, предпринимая свою экспедицию для защиты и но просьбе греков, живших в Италии и Сицилии, мог думать, что его блестящие победы будут неблагодарными потомками рассматриваться как, выражаясь словами Л. Р. Вершинина, «ненужный успех».

Кроме того, в статье Л. Г. Вершинина содержится ряд не только неточностей, но и фактических ошибок, на которые стоит указать. Когда автор пишет о том, что греки не считали эпиротов варварами[388], очень хотелось бы ему напомнить фразу Фукидида, сказанную им при перечислении народов, участников одного военного похода: «хаоны и другие варвары» (Thue., II, 80). Рассказывая об обращении италийских греков за помощью к Пирру, Л. Г. Вершинин замечает: «согласие (со стороны Пирра. — С. К.) было дано немедленно»[389]. Подобное утверждение полностью противоречит нашим источникам, которые сообщают о длительных колебаниях Пирра и повторной просьбе жителей Тарента (Just., XVIII, 1, 1). Согласно ученому, поход Пирра на Сицилию — «авантюрный и непродуманный»[390]; однако на самом деле этот поход был одним из самых успешных предприятий Пирра.

Когда Л. Р. Вершинин пишет, что в 275 г. до н. э. «никем не ожидаемый Пирр возвращается в Италию»[391], он тоже говорит неправду: одним из поводов покинуть Сицилию, — пусть чисто формальным, — для Пирра были настоятельные просьбы о помощи со стороны теснимых в его отсутствие римлянами италийских греков; так что Пирра здесь, несомненно, ждали.

Иной взгляд на Пирра высказан в научно-популярной статье Ю. Н. Белкина: в ней автор пытается полностью реабилитировать эпирского царя. По словам Ю. Н. Белкина, «Пирр относится к очень небольшому числу полководцев, чьи огромные способности и честолюбие были совершенно несравнимы с теми скромными средствами, которыми они располагали»[392]. Очень интересна, с нашей точки зрения, трактовка Ю. Н. Белкиным на примере Пирра роли личности в истории. «На его примере особенно интересно проследить, как выдающийся военный талант способен изменить соотношение сил и где границы его возможностей»[393].

Рассматривая военную организацию эпиротов и испытывая нехватку фактического материала, автор прибегает к рискованному