ПоэZия русской зимы - Алиса Владимировна Орлова

лепестками на плечи,

как наряд подвенечный,

и невесты, конечно,

примеряют фату,

в этом городе старом

он на пару с гитарой,

и гетеры нектары

преподносят ко рту,

в этом вечере синем

смерти нет и в помине,

и любовь не покинет,

и деревья в цвету,

в этом вечере вечном,

остановке конечной,

он смеётся беспечно

с сигаретой во рту.

Незамеченный в шуме,

неотвеченный зуммер,

неотмеченный умер

под обстрелом в саду.

Донецкий Спас

Столетья предрассветный час,

Век тёмный, времена лихие,

Лицом к лицу с бедой Донбасс,

Плечом к плечу в беде Россия.

Восход над шахтами погас,

У ада спонсоры крутые,

Накрыло тучами Донбасс,

Ложится тень на всю Россию.

Летит осколочный фугас,

Потомок Каина и Кия,

Что на прицел берёт Донбасс,

Прицел наводит на Россию.

В садах Господних хриплый бас —

Гудите, трубы заводские!

На небесах сплошной Донбасс,

Под небесами вся Россия.

И на крови Донецкий Спас,

И позывной берёт мессия,

И вызывается Донбасс,

И отзывается Россия.

Накануне

Ещё не стынет след ничей,

Ещё не выплаканы слёзы,

Ещё не верится в прогнозы

Благих, убогих, трепачей.

Не слышен сердцу зов трубы,

Созвездья спят в ночной реке,

Младенец спит, в его руке

Зажата линия судьбы.

И мать, пока что не вдова,

Так сладко спит в обнимку с мужем,

Он для войны ещё не нужен,

Она пока ещё жива.

Туман окутал берега,

Не выдаст Бог, не хрустнет ветка,

Луна уходит и разведка

В расположение врага.

Братишка

Тем, кто ушёл на небо под позывными

Зарыт своими,

Забыт страной,

Закрыто имя,

Лишь позывной.

Судьбы случился

Бараний рог,

Кто мог, скрутился,

А он не смог.

Ни прыгать с пирса,

Ни жечь причал,

Кто изловчился,

А он не стал.

Те, что пожиже,

Шептали «Лох»,

Уже в Париже,

А он не смог.

Крысиным ором:

– Твоя ль беда?! —

Кричали хором,

А он сюда.

Мать похоронки

Не ждёт, сынок,

Иди сторонкой.

А он не смог.

Ни за медали,

Ни за пятак,

Вы их не дали

Ему и так.

Склонилось знамя,

И вышел срок,

Кто выжил – с нами,

А он не смог.

На место пусто,

Уставом тёрт,

В казарму пустит

Сверхсрочник Пётр.

Дадут бельишко,

И скажет Бог:

– Привет, братишка!

Я б так не смог.

Надо жить

Хоть режьте Родину, хоть ешьте,

от злых невежд мороз по коже,

и жизнь уже не станет прежней,

и смерть становится моложе.

Уже не скроешься в столице

и не укроешься в морозы,

к тебе воротятся сторицей

чужая боль, чужие слёзы.

Уже забудется едва ли

судьба, пробитая осколком,

нас слишком долго убивали,

но жить в России надо долго.

Над нами звёзды, словно в тире,

беда течёт по небу Волгой,

мы слишком долго жили в мире,

война с чертями будет долгой.

«У преисподней тени нет и света…»

У преисподней тени нет и света,

Из преисподней злые голоса,

Шахтёр, зажав зубами сигарету,

Стоит, где был, и держит небеса.

Пред Богом чист душою и исподним,

По воле, по судьбе ли, по вине

Идёт огнём крещение Господне

В асфальтовой донецкой полынье.

Трещит земной оси истёртый ворот,

К Всевышнему дончанам по пути,

Здесь, на земной оси, стоит мой город,

Земле с орбиты не даёт сойти.

Венозны тучи предрассветной ранью,

Сбил кто-то пепел ветром от крыла,

И над авдеевской промзоны иорданью

Белеет голубем БПЛА.

«Бог не мой и не мой вождь…»

Бог не мой и не мой вождь,

Вышиванки в крови вязь,

И в умишке его ложь,

И в душонке его грязь.

Я в гортани его кость,

Я его головы боль,

Я, как он, на земле гость,

Я, как он, для небес ноль.

Но пока пядь земли, горсть

Есть донецкой, я не голь,

Он в задаче моей гвоздь,

Умножаемый на ноль.

Мир – театр, а Донбасс – тир,

И мишенями в нём мы,

Где-то есть, говорят, мир,

На него посмотреть бы…

«Не архангелы и не мессии…»

Не архангелы и не мессии,

И уж точно не Божья мать,

Кто нас дёрнул родиться в России,

Кто на Бога велел уповать?

Задушевная песня острога

Да под водочку сельдь иваси,

И стигматы опального Бога

На ладонях распятой Руси.

В крепкий узел судьба наша свита

В царстве то ли рабов, то ль господ,

И земля густо кровью полита —

Это наш генетический код.

Кто пророка не ждёт у порога,

Кто твердит