Безумие Гёльдерлина. Жизнь, поделенная надвое - Джорджо Агамбен

стихотворений; когда я сказал, что эти строки пробудили во мне желание получить еще что-нибудь, вышедшее из-под его пера, ему это, по-видимому, польстило… Я показал ему портрет Вайблингера в первом издании его сочинений, и, стоило мне спросить, знаком ли ему этот человек, он кивнул. Я поинтересовался, часто ли Вайблингер посещал его до своей смерти, и он ответил: “А, так он умер?” <…> Дочь Циммера рассказала, что новое однотомное издание Шиллера с литографиями, которое кто-то показал ей, весьма обрадовало Гёльдерлина – в частности, ему понравились некоторые сцены из “Валленштейна” (я тоже считаю, что они лучшие); а еще он заметил: “С этим человеком не сравнится никто”. В целом у него еще предостаточно интеллекта, он способен рассуждать об искусстве. Как только я ушел, ему принесли перо и чернила, и он сел что-то писать в книге».

16 февраля. «Господин советник Гок от имени своего брата, библиотекаря Гёльдерлина», и издатель Котта заключили договор на выпуск стихотворений последнего «в изящном карманном формате».

21 апреля. Из письма Гока Швабу (также приложены материалы для очерка о Гёльдерлине): «Учитывая, что вы обнаружите в этих бумагах множество фактов, противоречащих поверхностной биографии Вайблингера и словам всех прочих, думаю, вам будет интересно получше узнать благородный нрав Гёльдерлина посредством этой заслуживающей доверия переписки; посему я решил предоставить вам в качестве доказательства своего труда часть документов, которые до сих пор хранил как зеницу ока… [речь о письмах, полученных им от брата]. <…> Я без колебаний включил в число прочих, под номером 54, послание от близкого друга Гёльдерлина – Синклера, где содержатся разъяснения касательно его отношений с одной его ныне покойной подругой; уверен, вы захотите осветить их трогательный союз, поскольку он, безусловно, крайне печальным образом повлиял на несчастливца, и сделаете это со всей деликатностью, какой заслуживает эта благонравная личность, предмет поклонения Гёльдерлина и еще здравствующие члены ее семейства».

13 мая. Гок предлагает семье Циммера отправить им часть гонорара за издание стихотворений, дабы его «несчастный брат» мог получить «немного больше еды, <…> что в его почтенные лета´ необходимо, сверх обычного каждодневного питания»; однако для этой цели он справляется у врача, дабы тот подтвердил, что «ежедневный дополнительный прием пищи между завтраком и полуденной трапезой, а также вечерний перекус с доброй порцией выдержанного вина, учитывая пожилой возраст Гёльдерлина, окажутся уместными и будут хорошо переноситься».

24 мая. Из письма Лотты Циммер госпоже Гок: «Ваш уважаемый деверь вот уже две недели чувствует себя неважно, у него сильный катар, потому что по ночам он часто выходит из комнаты босиком; он простудился, я встала ночью и сделала ему чай, теперь ему снова лучше, он тревожится только по ночам, тогда мне приходится просить его успокоиться, ведь никто не может уснуть, пока он не утешится. Нынешние морозы сильно влияют на его состояние.

Отправляю вам по вашей просьбе документ, который выписал профессор Гмелин, не знаю, так ли это, но он говорит, что не считает уместным пить неразбавленное вино, для Гёльдерлина оно, возможно, слишком крепкое… Также он попросил, чтобы мы не поднимали плату за питание, что он указал в своей справке, хотя я несколько раз оспаривала это… Не сомневайтесь: ваш уважаемый деверь хорошо питается, согласно его нуждам, и, когда я готовлю что-то особенное для своей матери, он получает то же самое, поэтому мы хотели бы оставить все как было и только к вечеру добавить кое-что… Каждое утро и в полдень ему наливают бокал – три порции вина, – а еще наш домашний напиток, очень вкусный и чистый, поскольку мы делаем его из жмыха без добавления воды; пьет он охотно, это полезно для здоровья и никак ему не вредит; утром я готовлю что-нибудь горячее, также он может съесть что-нибудь свежеиспеченное, и я, когда могу, приношу ему хлеб с маслом».

18 июля. По свидетельству Шваба, Гёльдерлин пишет следующее стихотворение:

Und wie das Leben ist, das Menschen sich gefunden,

Des Geistes Werden ist den Menschen nicht verborgen

Es ist des Lebens Tag, es ist des Lebens Morgen,

Wie Reichtum sind des Geistes hohe Stunden.

Wie die Natur sich dazu herrlich findet,

Ist, dass der Mensch nach solcher Freude schauet,

Wie er dem Tage sich, dem Leben sich vertrauet,

Wie er mit sich den Bund des Geistes bindet.

Будущее духа не скрыто от людей,

Такова жизнь, которую люди находят себе,

Это день жизни, это утро жизни,

Возвышенные часы духа – то же богатство.

Как величественно природа обнаруживает себя,

Так и человек ищет подобной радости,

Как он поверяет себя дню и жизни,

Как заключает сам с собой духовный союз.

25 июля. Из дневника Марии Натузиус: «Филипп спросил молодого Шваба (он учится здесь в семинарии), можем ли мы как-то увидеть Гёльдерлина… Он привел нас в комнату одного своего друга, который живет в том же доме, что и поэт, и куда тот ходит играть на пианино… Мы ждали с нетерпением, когда услышали, как он спускается по лестнице, дверь открылась, и вошел старик (ему сейчас семьдесят лет) в домашнем халате, у него тонкие, по-простому причесанные волосы, голова опущена – скорее из вежливости, нежели потому, что он слаб. Он отвесил нам несколько низких поклонов. Шваб сказал, что мы его поклонники, и спросил, не окажет ли он нам любезность сыграть что-нибудь. Он снова многократно поклонился, произнес: “Ваше величество, ваше святейшество”, сел за пианино и заиграл. Мы стояли рядом, нас сильно тронуло это печальное зрелище: молодой, вдохновенный поэт теперь стал безрассудным старцем, его чело, на котором ранее отражались тонкие духовные прозрения, глаза, увлеченно наблюдавшие за всяким проявлением прекрасного, теперь являли смятение и беспокойство. Лишь время от времени в них проступала меланхолия и дружелюбие. Он иногда еще пишет стихи, это отдельные мысли, глубокие и удивительные мысли, но лишенные связности (ohne Zusammenhang)».

10 августа. Чиновник по фамилии Целлер, сменивший Бурка на должности попечителя, поскольку тот ушел на пенсию по старости, пишет Гоку, что «чувствует обязанность лично проверить, в каких условиях содержится несчастливец, который в прошлом подавал столь большие надежды и чье удручающее положение никого не оставляет равнодушным. Я убедился, что дом, где он проживает, во всех отношениях удобен, что с ним обращаются в высшей степени подобающим образом. Согласно отчету госпожи Циммер, с 22 мая было