Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

вправе предаться созерцанию — мы должны бороться. Правда существует, мы носим в себе ее семя, и, трудясь, мы даем ему взойти. Кто силен правдой, тот побеждает. Поражение — доказательство того, что вы прозябали во лжи. Что решает дело в «Разгроме»? То, что у войска нет веры. В сущности никто не верит в империю, ради которой, однако, надлежит побеждать. Впрочем, на первых порах еще верят в ее власть и считают ее почти несокрушимой. Но что же такое власть, как не право, глубочайшее право, коренящееся в сознании исполненного долга, завоеванных идеалов, прогресса гуманности. Государство, державшееся только на насилии, а не на свободе, справедливости и правде, государство, где только и знали что повелевали да повиновались, зарабатывали да эксплуатировали, а человека никогда ни во что не ставили, такое государство не может победить, обладай оно хоть сверхчеловеческой властью. Не так распределяет награды история. Власть бесполезна и непрочна, если все подчинено ей как таковой, а не идее, которую она олицетворяет. Где верят в одну только власть, именно там ее уже не существует… И поглядите, до чего она вас доводит? В мирное время многие ей сопротивлялись, издевались над ней, ненавидели ее и всячески от нее отгораживались; столпов государства повсюду презирали. Теперь, перед лицом врагов, которых вы нажили по милости ваших правителей, подчиниться должны все до единого. Ибо теперь угнетатели и в самом деле стали тем, чем, по их наглому утверждению, были уже давно — отечеством! Вы должны не только сражаться за них как за отечество, вы должны вместе с ними лицемерить, творить несправедливости, пачкаться. Вы заслуживаете такого же презрения, как они. Чем вы от них отличаетесь? Вы побеждены, побеждены еще до поражения.

Но этого не должно было быть, и это не должно повториться! Золя требует: «Нужно покончить с ложью, покончить с мишурным блеском отжившего свой век государства. После наших поражений мы выросли и под благотворным воздействием правды растем день ото дня. Победил нас тогда дух знания. Сейчас, двадцать лет спустя, мы им овладели, это большая наша победа над самими собой, пусть никто на нее не посягает! У нас есть республика — и это не просто форма, это само существо политической правды, это безоговорочное признание всего того, что порывается возникнуть, признание истинной жизни. Республика — это открывшееся поле битвы за равенство, потребность в котором приходит вместе с победоносной демократией. Республика позволяет вмешаться, наконец, в процесс, определяющий участь избранников и гениев, всяческих великих мужей. Нужны ли они для счастья всех? Даже в искусстве подчас творцом выступал народ. Резкие толчки сверху только усугубляют косность; передовое движение должно идти снизу, тогда фронт духовного прогресса станет шире и средний уровень повысится. Пусть счастье будет результатом равновесия! Ни чрезмерной духовной утонченности, ни чрезмерно невежественного народа! Не нужно великих мужей! Они представляют собой социальную опасность, чудище, ужасное для малых сих, долю которых оно пожирает. Природа обязана сделать все, чтобы его уничтожить, низвести его до общей меры, превратить в равного среди равных. Именно такому единству, сами того не сознавая, наверно, и содействуют демократии. Они работают не на великих людей, а во имя человеческого величия. Они трогают своей насыщенностью проблемами и законами труда, они настолько полны человеческими страданиями и человеческим мужеством, сочувствием и любовью, что, изображая их, большой художник никогда не оскудеет ни умом, ни душою… И еще они работают в интересах нравственного совершенствования. Республика доказывает это хотя бы своими скандалами. Грубая гласность панамского скандала{62} — вот чем платятся за свой прекрасный идеал массы, мечтающие о государстве, гораздо менее лживом, чем монархия, фасад которой составлен из солидности, порядка и чинного благолепия. Конечно, монархия не допустила бы до Панамы, она бы замяла скандал, убрала трупы, и фасад по-прежнему сверкал бы на солнце. Но свалите его, и за ним откроется гниющая свалка. Лжи монархии кладут конец революции, каких не знала ни одна республика… Власть народа — это жизнь и здоровье. Не слушайте же жалких пророков, предвещающих вам упадок и полагающих, что без лжи и деспотизма человек не может существовать. Это субъекты, не верящие в жизнь. Они не знают, что она цветет и отстаивает свои права вопреки любому насилию. Покушения насилия на права жизни будут терпеть все большие и большие неудачи, этого заслуживает многострадальное человечество. Многое уже сделано для победы правды. Не допустим, чтобы достигнутое пошло прахом!»

Многое уже сделано, потому что мы работали, написали двадцать томов и одержали по крайней мере частичные победы в борьбе за правду. Некогда новичок Золя неуверенно сказал: «Я не отрицаю огромности усилий, ныне затрачиваемых, я не отрицаю, что мы можем более или менее приблизиться к свободе, к справедливости. Только я думаю, что люди всегда останутся людьми, земными созданиями, то хорошими, то дурными — смотря по обстоятельствам. Если мои герои не дотянули до хороших, то дело здесь в том, что покамест наши способности к совершенствованию находятся еще в начальной стадии». Ибо сам он находился тогда в начальной стадии, а усилия, ему предстоявшие, могли оказаться весьма длительными. Свобода, справедливость? «Я верю скорее в постоянное движение навстречу правде. Только из знания правды могут возникнуть лучшие социальные условия». Ибо таков был его собственный путь. Вначале он казался мрачным. Ранний натурализм впечатлял всех отчаянием, в которое, казалось, приводила его непроницаемая вещественность жизни. Он заставлял страдать с агитационными целями — становясь утешительнее в той степени, в какой становился духовнее. Духовнее же Золя и его произведения становились благодаря работе, работе над действительностью и воле к подлинной правде. Его произведение, возникая, повторяет историю происхождения мира: сначала материя, а затем, из нее, благодаря труду, благодаря движению — ум и все прекрасное, что есть в человеке. Мы боремся — стало быть, нет ничего невозможного. Трогательно и величественно: в тот момент, когда появляется Золя, появляется и его способность к самоусовершенствованию. И не может быть, чтобы человечество осталось позади, когда он сам достиг своей вершины. «Западня» — всего лишь проповедь фактов. В «Жерминале» повсюду звучит благовест, сулящий приход нового человечества, слышный даже в земных глубинах, он доносится из недр этой медлительной и равнодушной земли вместе с ударами шахтерского обушка, и в конце концов прогремит наверху и станет действительностью. «Там, внизу, пускали ростки семена человечности, черная армия мстителей медленно прорастала в бороздах, чтобы подняться урожаем будущего столетия; это созревание должно было взорвать землю». В «Деньгах» оно так же вот-вот ее взорвет. Здесь действует