Зачарованный сад - Александра Леонидовна Баркова

был, мед-пиво пил» часто встречается в финалах сказок. Но никакой свадьбы в «Лукоморье» нет, да и не бывает сказочной свадьбы ни у лукоморья, ни под дубом. Нет, наш Александр свет-Сергеевич не только слушал сказки кота Баюна, но и угощался на пиру для болезней… и остался жив, по его признанию. Поистине, он приписывает себе подвиги величайших мифологических героев.

Свадебный пир. Константин Маковский, 1883 г.

Из собрания Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля

Но вернемся к магическому пиру. Вот как отправляют туда боль в спине: «Ступай, тут тебе не место! Тебе место в чистом поле, под сырыми борами, с буйными ветрами: столики дубовые, скатерти шелковые, вины зеленые, пироги печеные» (боры в чистом поле нас уже не удивляют, как и буйные ветры в этих самых борах). А вот и портрет нашей Поварихи: «В сырых борах, в темных лесах есть распрекрасный большой луг, на широком красивом лугу стоит ракитов куст, под ракитовым кустом сидит маменька, пироги печет, вас в гости зовет, там вам, болезням, почиванье».

Картина пира для болезней иногда становится совсем фантастической: «Идите в реку под золотой мост и золотую вербу. Там золотые миски, там золотые ложки, идите тогда к зеленому лесу. Там зеленая травица, там холодная водица, идите, пейте и наспитесь». Только в такой роскоши нет ничего хорошего. Это мир болезней, там все не как у людей. Вот, например: «Отправляю вас, колики, в пустой лес, где молодых не венчают, где детей не крестят. Там еда и питье». Что значит «молодых не венчают»? Молодые не женятся (и детей не крестят, потому что они не рождаются) — или молодые сходятся без брака, и их дети растут некрещеными?

Группа задумывается и по мягкости характера предлагает первый вариант. Тогда я прошу их представить себе женщину, ребенок которой мучается коликами, и как бедная мать переживает это. Для нее происходящее — неправильно! И вот это отчаянье от неправильности выплескивает («объективирует», как сказали бы психологи) в образе потустороннего мира.

Мои слушатели задумываются — и теперь уже представляют мир болезней как мир внебрачных связей.

Честно говоря, болезням самое место там, где нарушаются любые нормы, социальные и природные. И чем страшнее болезнь, тем страшнее эти нарушения. Предельно прямо и страшно это все высказано в болгарском заговоре, который в оригинале вообще матерный. И мат там уместен, потому что и речь идет о совсем жутких вещах, и ситуация, когда в ход пойдут такие заговоры, совершенно ужасна. Но нам без этого болгарского кошмара никак не обойтись, потому что, как мы сейчас увидим, какой-то подобный заговор знал и Пушкин. В отцензурированном варианте он выглядит так: «Любил брат сестру под лещиной, над лещиной. И родили дитя безо рта, без ноздрей, без глаз, без рук, без ног». Ощущение неправильности происходящего здесь настолько мощное, что непонятно, где все происходило — под орешником или над ним (и как такое возможно?). Дитя, рожденное от противоестественных отношений, оказывается максимально неправильным, противоестественно уродливым. Но это перечисление: «без, без! без!» — очень хорошо понятно с психологической точки зрения: мать хочет, чтобы ее ребенок был без боли. Фактически этим перечислением частей тела «без» она пытается выгнать из тела своего дитяти непостижимую для нее болезнь.

И это уродливое, аномальное дитя нам всем знакомо с малолетства:

Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь,

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверушку.

Пушкин использовал этот образ для клеветы старших сестер; все это слишком страшно, чтобы быть реальностью даже в сказке.

Уф! План по страшным историям мы выполнили на год вперед. Хватит с нас потайных троп, пора назад, к людям, к свету, к обыденной жизни, которая кажется такой прекрасной после знакомства с неадаптированным фольклором.

Тропинка виляет, но не разветвляется, ведя нас к выходу из дендрария, скоро впереди мы видим огонек в одном из служебных домиков и почти готовы бежать к нему, радуясь выходу из сказки.

Мы проходим калитку, впереди знакомые аллеи с фонарями… и здесь нас ждет финальная остановка. Согласитесь, нехорошо заканчивать на всяких ужасах. Закончить надо чем-то хорошим, надежным, успокаивающим. И поэтому мы останавливаемся под… дубом.

Великан растет не в дебрях, а рядом с асфальтовой аллеей перед входом в дендрарий. Его не стесняют другие деревья, и потому он раскинул ветви во все стороны, каждая метров пять, а то и больше. Стоя на тропинке, мы все равно стоим под ним. Этот дуб — сам живой персонаж мифологии, но не древней, а советской. В СССР религия была под запретом, зато мифология пробивалась как сорняки и разрасталась по официальной идеологии очень густо. И вот на один из советских юбилеев (то ли Октябрьской революции, то ли Ленина… старейшие сотрудники уже не вспомнят точную дату) в ботсаду торжественно посадили привезенный молодой дубок. Дуб как символ того, что социализм будет веками расти и крепнуть, — это же идеальный символ! А если все же он был посажен не к дате революции, а к юбилею Ленина, то это еще лучше: мы только что говорили о древних захоронениях в дубовых гробницах, и посадить дуб в память о Ленине — это стихийное возрождение древнейших представлений. Люблю советскую мифологию…

И под этим дубом (сотрудники неофициально зовут его «партийный») мы поговорим о том, как в культе дубов сочетались элементы различных религий.

С древнейших времен такие дубы были естественными святилищами. Они были храмами громовержца, в них могли вживлять кабаньи челюсти и клыки, под ними приносили в жертву животных, а вокруг были вонзены в землю стрелы. Когда пришло христианство, дубы становились святилищем новой веры. На Балканах эта практика сохранилась до настоящего времени, эти дубы называют «записы», потому что на них вырезан («записан») крест. Если в селении нет церкви, то запис выполняет ее роль, крещения и свадьбы проходят под ним. Но даже если церковь и была, под записом все равно проходили ритуалы: священник читал молитву, а крестьяне резали ягненка, причем так, чтобы его кровь непременно пролилась на ствол и корни. Как видим, смена религии довольно мало влияет на культ священных дубов.

Прогулка девятая. Мифы и легенды о розах

Первая экскурсия по розам проходит еще в июне,