Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - Дин Джобб

другой мужчина сгребал драгоценности с туалетного столика и рылся в ящиках бюро, Бэрри присел на край кровати и извинился за вторжение. Он просит Мейбл протянуть ему руку, чтобы проверить, не спит ли она в кольцах, но поскольку темно, то вынужден ощупать ее пальцы и просит за это прощения. «Вся речь этого вора, – отмечала одна газета, – была буквально пронизана вежливостью».

– Не бейте тревогу и сохраняйте спокойствие, – сказал Бэрри. – Все, что от вас требуется – лежать тихо. Мы просто возьмем пару безделушек.

Когда второй незваный гость счел улов достаточным, они направились обратно к окну. Бэрри с улыбкой повернулся к паре:

– Не двигайтесь, – произнес он, прежде чем спуститься по приставной лестнице, – и все будет в порядке.

Полковник Джон Стилуэлл, бывший армейский офицер, повидавший войну, вскочил с кровати, схватил револьвер и несколько раз выстрелил в мужчин, но те уже отъезжали в ревущей машине. Жена попыталась позвонить в полицию – телефон не работал. Визитеры, как вскоре выяснилось, прежде чем влезть в дом, перерезали телефонные и электрические провода. Они скрылись, прихватив кольца с бриллиантами, часы и прочие ценные вещи.

Эта кража случилась в первый день августа 1926 года и стала одним из череды посягательств на собственность состоятельных жителей округа Уэстчестер. Стилуэлл, топ-менеджер энергосбытовой компании, рассказал полиции, что оба преступника были в темных костюмах и выглядели как бизнесмены. Газета «Йонкерс Стэйтсмен» окрестила их «грабителями-джентльменами», а ее соперница «Йонкерс Геральд» выбрала другой титул – «вежливые бандиты».

Одна деталь показалась прессе особенно любопытной. Знаменитый на весь округ «вор с лестницей» – сообщила «Майами Геральд» – теперь «работает с напарником».

Второго человека звали Джеймс Монахан. Отныне Бэрри не одинокий волк.

* * *

Морозным январским днем 1921 года четырнадцать арестантов в наручниках вышли из автобуса у вустерской окружной тюрьмы. Их возили в суд по обвинениям в самых разных преступлениях – грабежи, кражи, фальшивомонетничество. Монахана, третьего с конца шеренги, только что осудили за проникновение в автосалон «кадиллака», и ему предстояло провести в тюрьме штата Массачусетс от восьми до десяти лет. В салоне они с сообщником взломали сейф, забрали оттуда тридцать восемь долларов, потом присмотрели себе среди выставленных автомобилей мощный седан. Припарковав машину на улице, Монахан вернулся закрыть двери гаража, и тут его засек патрульный. Он бросился бежать, но через пару кварталов патрульный его настиг и арестовал.

Когда последний арестант вышел из автобуса, Монахан вдруг высвободился из наручников и, оказавшись лучшим бегуном, чем два помощника шерифа, перемахнул через железную ограду вокруг тюремного двора. За ним выдвинулся целый полицейский отряд вместе с несколькими помощниками шерифа, но к тому времени уже стемнело, и поиски пришлось прекратить.

Годы спустя, когда Монахан вспоминал тот побег в духе Гудини, в его устах все выглядело очень просто. «Я дернул рукой, а она возьми и выйди из кольца, – утверждал он. – Ну я и рванул на волю, а бегал я быстрее, чем все эти помощники шерифов». Наручники же поведали иную историю: оставшиеся на них пятна крови и клочки кожи показывали, насколько отчаянно он старался вывернуть запястье из кольца. «Я был готов пойти на любой риск, – признался он, – лишь бы не торчать столько лет за решеткой».

Новость о дерзком побеге попала на первую полосу «Бостон Глоуб». Фото Монахана в профиль и анфас, его отпечатки пальцев и описание – метр семьдесят три, телосложение среднее, черные волосы, смуглая кожа, шрам над левым глазом – разослали по всем полицейским участкам страны и назначили награду двести долларов за его поимку. Он на время осел в Нью-Йорке, где скрывался, то и дело меняя имена – в том числе нахально выдавая себя за Джеймса Тэйера – так звали сына массачусетского судьи, который выносил приговор. «Эта шутка над судьей показалась мне удачной», – позднее объяснил он. Его дружки-уголовники называли его Бостон Билли Уильямс.

Однажды вустерская полиция получила сообщение, что Монахана видели в Нью-Йорке, но детективы, отправленные на поиски, не смогли его найти. Ходили слухи, что он, переодевшись женщиной, несколько раз приезжал в Вустер повидать родственников. Порой он посылал поздравительную открытку шефу вустерской полиции или старшему детективу – просто чтобы подразнить. Накарябанные на обратной стороне сообщения «излишней лестностью не отличались», сухо отметила «Вустер Телеграм».

Вскоре после побега он связался с другом детства, который тоже в свое время уехал из Вустера в Нью-Йорк, – с Артуром Бэрри. Семья литейщика Монахана жила в полутора милях от Вернон-Хилл, где стояла трехэтажка Артура. Джеймс был на год младше. Они оба вышли из больших американо-ирландских семей, оба были католиками, оба с юного возраста имели проблемы с законом. Четырнадцатилетний Утка Монахан, как его прозвали, впервые попал под арест за «азартные игры в день Господень» и вскоре накопил целую коллекцию обвинений во взломах и кражах, заработав репутацию «крутого пацана с угла». Испытательные сроки и помещение в исправительную школу эффекта не возымели.

В январе его отправили в «Конкорд», в реформаторий Массачусетса, где он ненадолго пересекся с Бэрри, который вскоре – после досрочного освобождения – ушел в армию. Пока Бэрри спасал жизни и обеспечивал порядок в Европе, Монахан вернулся в Вустер и устроился на завод компании «Юнион уотер метр», воздерживаясь от взломов и краж. В сентябре 1918 года, когда ему было двадцать, он зарегистрировался на призывном пункте, но война уже почти закончилась, и на службу его так и не отправили.

Сродни Бэрри, Монахан был «ночным нырком», он частенько заглядывал в подпольные бары, выискивая, где бы сразиться в кости. «Мы не вылезали из заведений», – вспоминал он. Они были завсегдатаями на танцах во дворце Гранд Сентрал, примыкающем к Центральному вокзалу, – «в том самом месте, где можно провести по-настоящему приятный вечер», если верить «Дейли Ньюс». Заглядывали на Ледовую арену Св. Николая на Западной 66-й улице, площадку для фигурного катания, превращенную в зал для боксерских матчей. А в апреле 1922 года выбрались из города и отправились в Бриджпорт, Коннектикут, потанцевать в клубе «Швабен холл». Там Монахан оскорбил женщину и в результате возникшего конфликта застрелил человека.

Работать на вторых этажах было рискованно. Бэрри уже доводилось попадать в опасные ситуации, когда его заставали на месте горничные или другие обитатели дома. И с каждой новой кражей риск возрастал. Полиция повысила бдительность. Хозяева домов, беспокоясь, что могут стать следующей жертвой, покупали оружие или нанимали сторожей, патрулирующих территорию. К 1925 году Бэрри укрепился в уверенности, что два похитителя драгоценностей лучше, чем один. Он обратился с предложением к Монахану:

– Если хочешь, – сказал он за