Авангард и «Анархия». Четыре мятежных месяца самоуправляемого просвещения - Анна Бражкина

И произведения тех, над которыми вчера гремело эхо издевательств, сегодня висели на почетном месте, и вчерашние ругатели приходили и поклонялись им.

Так создавались «привилегированные», «имена».

Так было.

Рушился старый мир… и так есть.

Как и прежде, мы забиты в подвалы и загнаны на чердаки.

Как и прежде, часть из нас принуждена работать за канцелярскими столами, добывая свой кусок хлеба, и работать в искусстве урывками.

Как и прежде, мы задыхаемся в узких стенах и мечтаем о мастерских, как узник о солнце и свете.

У нас нет выставок, где мы могли бы показывать свои работы, нет лекций, нет журналов, где мы могли бы говорить о своих работах.

И круг привилегированных сжимает нас теснее и теснее, и мы задыхаемся.

И не только на выставки свои, в журналы свои они не пускают нас, они оттесняют нас от общественных работ, из общественных организаций, они, привилегированные, захватывают всё.

Так было, так есть и… так будет?

Мы не хотим меценатов.

Мы не хотим благосклонной критики.

Мы не хотим быть привилегированными.

Мы не хотим давить ни тех, кто прошел перед нами, ни тех, кто идет за нами следом.

Мы хотим права на творчество-труд.

Мы хотим равенства и свободы в искусстве.

Родченко

БУДЬТЕ ТВОРЦАМИ

Анархия. 1918. 17 мая. № 61. С. 4

Как творец-бунтарь я говорю вам всем, еще способным разрушить, уничтожить, сжечь все старое, все изжившее, все мешающее, все умирающее, все лишнее, все порабощающее, угнетающее нас.

Вам, стоящим у власти, вам, победителям, говорю: не останавливайтесь на пути революции, идите вперед и, если вам помешают в творчестве жизни рамки вашей партии, договоров, разрушьте их, будьте творцами, не бойтесь потерять что-либо, ибо дух разрушающий есть дух созидающий, и ваше революционное шествие даст вам силы творческой изобретательности, и ярким будет ваш путь творчества революции.

Вам, вставшим у власти, вам, победителям, братьям по духу, творцам кисти, пера и резца, вам, которые еще вчера голодали на чердаках, а сегодня комиссары искусства, говорю: не баррикадируйтесь письменными столами своих коллегий и канцелярщиной, помните, что время идет, и вы еще ничего не сделали для своих братьев, и они по-прежнему голодны, как вы вчера… Помните о творчестве бунтарей!

Вам, проводникам безвластья, вам, разгромленным, великим борцам за анархию, говорю: бросьте играть словами, творите творчество, созидайте, не зная устали, разрушайте ненужное, пусть наша жизнь будет построенной снова безо всякого балласта. Стройте, разрушая созидайте, и мы все пойдем вместе к счастью творчества, изобретательности.

Вам, стоящим у жизни, всему вашему человечеству говорю: будьте не богами и властителями, не кутайтесь в старые одеяла искусства бабушек, не спите на пуховых перинах любви пра‹деду›шек, не жуйте мертвых слов их и не раболепствуйте перед оплотом капитала – религией. Не пугайтесь жизни бунтарства – стройте свою жизнь без опек и предрассудков, будьте героями для самих себя! Двигайтесь вперед, изобретайте, ищите… Выбросьте, уничтожьте все лишнее, все ненужное… Будьте свободными, вечно юными искателями…

Будьте творцами, наконец, а не стадом, вы, о люди живущие!

Ольга Розанова

ИСКУССТВО – ТОЛЬКО В НЕЗАВИСИМОСТИ И БЕЗГРАНИЧНОЙ СВОБОДЕ!

Анархия. 1918. 22 июня. № 91. С. 4

К лучшему ли, к худшему ли, человек меняется, мир меняется.

И каждая эпоха, являя новое лицо, являет новое искусство.

Критики всплескивают руками, плюются, усиленно бранятся, но рано или поздно «признают».

Публика «признаёт» несколько раньше.

А критики-то воображают, что это они способствуют.

Но долго боятся. Не доверяют. Оплакивают ускользающее обаяние прежних веков, как старые бабушки старые годы.

Страшно, когда душа старая.

Когда веры в будущее нет.

Когда из всех углов, из всех пыльных шкафов и фолиантов строго смотрят лики великих мертвецов и пугают.

Прошлое вымышлено. Населено мертвыми душами. Затор. Завод.

Как творить, повернув голову к старым векам?

Не абсурд ли это? Ребенку понятно. А нам твердят: «традиции», «опыт», «примеры прошлого», старые сапоги…

Человек слишком несложен, чтобы это еще утрировать, чтобы отказываться от нового опыта, от возможности из душной клетки, из плена прошлого вырваться в новый мир.

Достаточно экскурсий в ушедшие в вечность дни! Искусство должно быть выражением своей эпохи и ее ценностей.

Наше время характерно жаждой свободы, тоской по свободе, жаждой увидеть мир преображенным.

Наше искусство ломает старые рамки, дерзает.

А наша дореформенная критика все по-прежнему, все по-старому жаждет убить все живое в искусстве, парализовать его развитие, убить в нем душу и разум эпохи.

Консерватизм возвел в закон эту периодическую травлю всего нового.

До каких пор голос критика, альфонсирующего на счет художника, будет доминировать в общественном мнении?!

Разве не художник обновляет жизнь?

Казалось бы, удивление и радость должно было вызывать то, что искусство многогранно, что оно меняет свой лик и несет новые веры.

Казалось бы, художник-новатор должен быть встречен как храбрый мореплаватель, как дорогой гость.

Но что же мы видим? Хлестаковское похлопывание по плечу или гнусное недоверие, издевательство.

Шамкают: «Призна́ешь молодых, а вдруг зазнаются? Нечего баловать их, пусть гниют в сырых углах…»

Все страшно вам всего – вам, у кого души старые, да недобрые!

Но не страшно тем, кто настоящее ценит выше самого распрекрасного прошлого!

Каково бы ни было прошлое, оно мертво.

Каково бы ни было настоящее, оно живо, динамично, оно – исток надежд и упований.

Искусство не только в технике, оно – само всепроникающее дыхание жизни. И как бы ни казалась вам, трусливым, страшна эпоха, искусство тем выше, чем аналогичнее ей по характеру.

Его утверждение, его основа – в сфере непрерывно возникающих отражений.

Алексей Гастев

«МЫ ПОСЯГНУЛИ»[435]

Анархия. 1918. 23 июня. № 92. С. 4

Кончено! Довольно с нас песен благочестия. Смело поднимем свой занавес. И пусть играет наша музыка.

Шеренги и толпы станков, подземные клокоты огненной печи, подъемы и спуски нагруженных кранов, дыханье прокованных крепких цилиндров, рокоты газовых взрывов и мощь молчаливой прессы – вот наши песни, религия и музыка.

Нам когда-то дали вместо хлеба молот и заставили работать. Нас мучили… Но, сжимая молот, мы назвали его другом, каждый удар прибавлял нам в мускулы железо, энергия стали проникла в душу, и мы, когда-то рабы, теперь посягнули на мир.

Мы не будем рваться в эти жалкие выси, которые зовутся небом. Небо – создание праздных, лежачих, ленивых и робких людей.

Ринемтесь вниз!

Вместе с огнем, и металлом, и газом, и паром нароем шахт, пробурим величайшие в мире тоннели, взрывами газа опустошим в недрах земли непробитые страшные толщи. О, мы уйдем, мы зароемся в глуби, прорежем их тысячью стальных линий, мы осветим и обнажим подземные пропасти каскадами света и наполним их ревом металла. На многие годы уйдем от неба, от солнца, мерцания звезд, сольемся с землей: она в нас и мы в ней.

Мы войдем в землю тысячами, мы войдем туда миллионами, мы войдем океаном людей! Но оттуда не выйдем, не выйдем уже никогда… Мы погибнем, мы схороним себя в ненасытном беге и трудовом ударе.

Землею рожденные, мы в нее возвратимся, как сказано древним, но земля преобразится: запертая со всех сторон – без входов и выходов! – она будет полна несмолкаемой бури труда; кругом закованный сталью земной шар будет котлом Вселенной, и, когда в исступлении трудового порыва земля не выдержит и разорвет стальную броню, она родит новые существа, имя которым уже не будет человек.

Новорожденные не заметят маленького низкого неба, потерявшегося во взрыве их рождения, и сразу двинут всю Землю на новую орбиту, перемешают карту солнц и планет, создадут новые этажи над мирами.

Сам мир будет новой машиной, где космос впервые найдет свое собственное сердце, свое биение.

Он несется…

Кто остановит пламя тысячи печей-солнц? Кто ослабит напор и взрывы раскаленных атмосфер? Кто умерит быстроту маховиков-сатурнов?

Планеты бешено крутятся на своих осях, как моторные якоря-гиганты. Их бег не прервать, их огненных искр не залить!

Космос несется…

Он не может стоять, он родится и умирает и снова родится, растет, болеет и опять воскресает и гонится дальше…

Он достигает, он торжествует!..

Упал, упал!

Тонет… Отчаялся…

Но огонь плавит все, даже тоску, даже сомнение, даже неверие.

И снова жизнь, клокотанье, работа!

Будет время – одним нажимом мы оборвем