Наследники или ренегаты. Государство и право «оттепели» 1953-1964 - Павел Владимирович Крашенинников

науки не всегда совпадали, и те и другие сходились в том, что назрела пора новой масштабной кодификации практически всех основных отраслей законодательства. Конечно же, это касалось и гражданского законодательства. Изначальный текст ГК РСФСР 1922 г. был сильно изменен, более того, за прошедшее время появилось огромное количество актов разных уровней, регулирующих гражданские отношения, но не соответствующих ГК.

После XX съезда КПСС Н. С. Хрущев решил передать больше компетенций союзным республикам. Применительно к законодательному регулированию это выразилось в Законе Союза ССР «Об отнесении к ведению союзных республик законодательства об устройстве судов союзных республик, принятия гражданского, уголовного и процессуальных кодексов»[326]от 11 февраля 1957 г. На основании норм данного законодательного акта, впоследствии закрепленных в союзной и республиканских Конституциях, Союз ССР принимал Основы законодательства, а республики, входящие в СССР, – кодексы, которые не могли противоречить Основам.

Следует обратить внимание на ст. 14 Конституции 1936 г., точнее, на ее изменение в 1957 г. Законом СССР от 10 мая 1957 г. «О внесении изменений и дополнений в текст Конституции (Основного Закона) СССР». Дело в том, что до принятия этого закона к ведению СССР относилось принятие союзного Гражданского кодекса, после – Основ гражданского законодательства (п. «х» ст. 14 Конституции)[327].

До внесения изменений в Конституцию СССР активно велись дискуссии о союзной кодификации гражданского законодательства. Как отмечал А. В. Венедиктов в то время, одной из важнейших обязанностей советских цивилистов являлась подготовка материалов для будущего Гражданского кодекса СССР, призванного оформить и закрепить основную массу имущественных отношений социалистического общества в период перехода от социализма к коммунизму и активно содействовать развитию этих отношений в соответствии с требованиями экономических законов социализма, с задачами построения коммунизма в СССР. В качестве недостатков ГК РСФСР 1922 г. и ГК других союзных республик назывались тогда отсутствие правового регулирования отношений по перевозкам, кредитно-расчетных отношений, отношений с участием авторов и изобретателей, отношений из договоров поставки, договоров подряда на капитальное строительство, договоров жилищного найма.

Анатолий Васильевич указывал: «…Необходимо именно в Гражданском кодексе формулировать и закрепить основные элементы гражданско-правовых отношений между их участниками. Именно законодатель, при общем регулировании основной массы имущественных отношений в ГК СССР, призван всесторонне учесть и взвесить интересы участвующих в этих отношениях социалистических организаций и граждан: интересы транспортных предприятий и интересы потребителей их услуг, интересы социалистических организаций, использующих изобретения, и интересы изобретателей, интересы государственных и общественных издательств и интересы авторов. Именно в ГК СССР должно быть закреплено правильное сочетание общественных и личных интересов…», кроме того, Венедиктов предложил положения общей части включить в отдельные главы особенной части (сделки – в главу об обязательствах, объекты – в главу о праве собственности и т. п.)[328].

В полемику с А. В. Венедиктовым по поводу отказа от выделения в Кодексе СССР «Общей части» и «Особенной части» и их структуры вступил А. Н. Иодковский. В работе «К вопросу о системе Гражданского кодекса СССР» он осудил «направленность новизны» против одного из «достижений кодификационной техники» – наличия в ГК «Общей части»[329].

С. Н. Братусь поддерживал включение в ГК СССР «Общей части», а «предложения, направленные на растворение Общей части в разделах, посвященных праву собственности и обязательственному праву» считал неприемлемыми. Он обращал внимание на необходимость при кодификации гражданского законодательства не отделять регулирование имущественных и связанных с ними неимущественных отношений, складывающихся между гражданами, между гражданами и социалистическими организациями, от регулирования имущественных отношений, возникающих и развивающихся между социалистическими организациями, тем самым исключая создание двух отдельных актов: одного – для социалистических организаций, второго – для регулирования имущественных отношений между гражданами и между гражданами и организациями.

В целях разграничения компетенции между общесоюзным и республиканским гражданским законодательством Сергей Никитич предлагал в Основах гражданского законодательства Союза ССР изложить важнейшие положения, определяющие общие для всех находящихся на территории СССР субъектов гражданского права условия их деятельности, являющейся предметом гражданско-правового регулирования. «В Основах гражданского законодательства должны не только быть закреплены важнейшие принципы гражданско-правового регулирования имущественных отношений СССР, обеспечивающие единство социалистической системы хозяйства и единство советского экономического оборота, но и сформулированы нормы, определяющие существо отдельных гражданско-правовых институтов (в развернутом виде эти институты будут охарактеризованы в гражданских кодексах союзных республик). Это означает, что Основы гражданского законодательства должны включать в себя, помимо Общей части, важнейшие положения, относящиеся к праву собственности, к обязательственному праву, к авторскому праву и к наследственному праву»[330], – указывал С. Н. Братусь.

Рассматривая вопрос о соотношении союзного и республиканского гражданского законодательства, И. Б. Новицкий высказывал позицию, согласно которой следует принять на союзном уровне не Гражданский кодекс, а Основы гражданского законодательства, включающие в себя общие положения, коллизионные нормы (порядок применения на территории СССР иностранных гражданских законов, порядок применения различных по содержанию законов советских республик), а также «принципиальные статьи, относящиеся ко всем важнейшим институтам гражданского права (2–3 статьи по каждому институту)». Подробное регулирование отдельных видов имущественных отношений должно составлять содержание гражданских кодексов союзных республик. Однако неизбежно, полагал Новицкий, наряду с Основами будут действовать и отдельные (по специальным вопросам) законодательные акты союзного значения, равно как безуспешной была бы попытка охватить республиканскими гражданскими кодексами все гражданско-правовые вопросы республиканского значения[331].

Дискуссии имели важное значение для последующих кодификаций, в том числе и в XXI веке, они влияли на принятие решений при подготовке законов и проведении научных исследований.

Теоретические споры продолжались, и в ходе работы над текстом проекта Основ гражданского законодательства возникло немало вопросов. Так, было обращено внимание на отсутствие в Основах унифицированной нормы о моменте заключения договора. Необходимость введения нормы о моменте заключения договора обосновывалась примером регистрации нотариально удостоверенного договора купли-продажи строения не продавцом, а покупателем. П. С. Никитюк указывал на то, что «между нотариальным удостоверением и регистрацией в коммунальном органе проходит определенное время, более или менее длительное, в зависимости от оперативности покупателя. Вряд ли правильно этот период времени собственником строения считать продавца, считать, что он несет риск случайной гибели строения. Совсем неправильно предоставлять покупателю решение вопроса о моменте заключения договора и переходе права собственности. Практике коммунальных органов известны случаи, когда покупатели месяцами не регистрируют приобретенные дома»[332]. Введение в принятые позже Основы общей нормы о моменте заключения договора (ст. 34) устранило эти противоречия.

В. А. Тархов обосновывал необходимость отнесения к советскому гражданскому праву не только неимущественных отношений, связанных с имущественными, но и личных неимущественных прав независимо от их связи с имущественными. Нельзя полагать, продолжал он, что это право не может быть защищено в гражданском порядке. В уголовном праве преследуется распространение