Колдовство в Скандинавии. Представления о дьяволе, процессы над ведьмами и ведовство - Юлия Викторовна Антонова-Андерссон

обвинителем против Хелены и Эльсы выступала дочь Бритты Сиппель Анника. Она рассказала, что свою ручную мельницу Хелена нередко использовала в магических целях. Так, однажды Бритта Сиппель заподозрила вороватую служанку в краже. Хелена посоветовала Бритте перемолоть кусочек рубахи подозреваемой – и похитительница тут же вернула взятое.

Описала Анника и визит к ним Эльсы. Придя в дом, она принялась размешивать ножом крепкий алкоголь, затем помазала им болевшую ногу матери, поводив против часовой стрелки и пробормотав какой-то заговор.

И Эльса, и Хелена признались в содеянном. Хелена раскаивалась в том, чем занималась всю жизнь, и заверяла, что никому не желала причинить вред. К тому же она заметила: ее молитвы помогают лишь тем, кто сам верил в силу заговоров. На настроенных скептически пациентов ее лечение не оказывало никакого эффекта.

Эльса не отрицала, что делала лечебные мази, которые помогали от болей в ногах. Этому она научилась, когда ослепла, и теперь ее лекарства пользовались большой популярностью. Она согласилась показать свои снадобья судьям, дабы те убедились: все приготовлено из безобидных средств и без помощи дьявола.

На суде также выяснился и один неприглядный факт: Эльса мало что знает о христианском учении. Так, она была уверена, что Святая Троица – это три отдельных бога. Ее и саму называли «божком». Сначала она утверждала, что получила такое прозвище от «злой русской женщины, которой помогла исцелиться», но позже признала: так ее называли за то, что она лечила людей не хуже профессиональных лекарей. Прозвище это ей не нравилось; богом или богиней она себя не считала, но и отучить от этого обращавшихся к ней за помощью была не в силах.

Третьим знахарем, представшим перед судом, был Эрик Эрикссон. Он прославился своими способностями излечивать рожу, от которой однажды его самого исцелила знахарка, позже и обучившая его этому искусству. Лекарством служила чесночная шелуха и обращение к Святой Троице. Тем же «средством» он избавлял от головной боли: чесноком он трижды проводил против часовой стрелки по темени больного, повторяя: «Этот чеснок прогонит все высыпания. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

Хелена, Эльса и Эрик представляли для суда определенные трудности: в связь с дьяволом они не вступали, детей на Лысую гору не возили. Но все трое признали, что в своих заговорах взывали к Господу, в чем теперь раскаивались. Их приговорили к различным церковным дисциплинарным взысканиям, а затем изгнали из города.

Третий стокгольмский процесс

Главным фигурантом третьего процесса в Стокгольме стала Малин Матсдоттер. О ее жизни известно не так много: родом она была из Финляндии, в Стокгольм переехала в 30-х годах XVII века и устроилась на работу служанкой. В первом браке у нее родилось 15 детей, из которых до взрослого возраста дожили только две девочки.

В 1668 году ее супруга казнили за связь с коровой, в которой его обвинила собственная 13-летняя дочь. Малин снова вышла замуж, но во время процесса над ней она опять была вдовой.

В колдовстве женщину обвинила 19-летняя дочь, заявившая, что мать забирала ее на Лысую гору. На допросе, по словам дочери, Сатана в виде высокого черного рогатого существа стоял рядом с матерью, держа ее за юбку и шепча ей что-то на ухо, отвлекая от дачи показаний. Когда суд попросил Малин встать на колени и прочитать молитву, ее дочь заявила, что дьявол исчез. Правда, в молитве мать то и дело путала слова, что было явным признаком ее ведьмовской сущности. Малин вообще испытывала трудности с чтением и даже повторением нужных строк за священником.

На суде Сатана якобы стоял рядом с обвиняемой и шептал ей что-то на ухо

Обвиняемая рассказала, что однажды была повитухой у казненной за колдовство Анны Сиппель. Это, по ее словам, был единственный раз, когда она могла научиться хоть чему-то магическому. Правда, сама она за собой не замечала склонности к колдовству и вину не признавала.

Суд счел Малин виновной по двум причинам: она не знала молитв и псалмов, а свидетельствовали против нее собственные дети. Малин тотчас обвинила дочерей в кражах и «развратной жизни», а когда суд попросил уточнить, что она имеет в виду, женщина ответила так грубо, что ее слова даже не занесли в протокол, уточнив: «они оскорбляют слух благочестивых слушателей».

Двадцать шестого июля 1676 года Малин Матсдоттер приговорили к смертной казни. Варианта было три:

1) отрубить голову и сжечь;

2) пытать, затем отрубить голову и сжечь;

3) сжечь живьем.

Бóльшая часть судей отдали предпочтение третьему предложению. Объясняли они свой выбор по-разному: кто-то видел в этом акте устрашающий эффект для остальных ведьм. Кто-то считал, что «муки ада» Малин должна ощутить уже на земле. Только один член комиссии выступил за то, чтобы перед сожжением пытать ее раскаленными клещами. По его задумке, от боли женщина бы потеряла сознание и ничего не почувствовала на костре. Предложение не нашло поддержки.

Пятого августа 1676 года на стокгольмской площади Хёторьет (Hötorget) развели костер «из досок снесенных домов, коры деревьев и пустых дегтярных бочек». Костер предназначался только для одной ведьмы: Малин Матсдоттер. Перед смертью она спокойно разговаривала с палачом и не сопротивлялась, когда он заковывал ее руки и ноги. На шею ей повесили мешочек с порохом, чтобы смерть наступила быстрее.

Малин так и не примирилась с обвинившей ее дочерью, «навеки проклиная ее». По словам свидетелей, Малин, «казалось, не испытывает страха перед смертью и смело заходит в огонь». Она не издала ни звука, не проронила ни слезинки и «с неестественной смелостью настаивала на своей невиновности». Насколько это правда – неизвестно, но если она и в самом деле стойко молчала, то для окружающих это служило лишь очередным доказательством ее вины: ведьмы не чувствовали боли.

Сожжение заживо грозило не только за колдовство, но и за другие преступления – в частности, зоофилию, чему в архивах сохранились многочисленные свидетельства. Обвиненным же в колдовстве сначала отрубали голову, затем сжигали. Редкие исключения встречались в основном в ранних процессах. Малин Матсдоттер – единственная документально подтвержденная жертва такой казни в период Большой шумихи 1668–1676 годов. Также Малин стала последней казненной ведьмой в Стокгольме и предпоследней – в Швеции.

Одну из дочерей Малин тоже обвинили в колдовстве, но позже признали душевнобольной. По ночам ей мерещилось, что мать зовет ее. Однажды ей привиделось, будто Малин ущипнула ее за руку и взмолилась «прийти к ней как можно скорее». Девушку осудили за лжесвидетельство и назначили порку