Женщины в Средние века - Фрэнсис Гис

Гардероб крестьянской женщины не отличался большим разнообразием; одежда в семьях хранилась долго и передавалась от старших к младшим. В обычные дни крестьянка ходила в длинном платье из грубошерстной ткани (толстого домотканого сукна или сермяги), под которую надевала поддевку; в холодную погоду укрывалась шерстяной накидкой. Служанки, как водится, донашивали господские наряды. Работницы из числа famuli дополнительно к основному жалованью, которое полагалось им за службу в барском хозяйстве, получали комплект одежды: верхнее и нижнее платье и накидку.

В отношении предметов обстановки крестьянское жилище уступало господскому разве что количеством, но не качеством: вся мебель в те времена изготавливалась самым примитивным способом и, разумеется, не имела обивки. В среднестатистическом деревенском доме были стол на козлах, пара лавок и табуретов, сундук для пожитков да топчан (или просто соломенные тюфяки с подстилками). Из кухонной утвари в хозяйстве имелись один-два чугунных котелка, деревянные миски, чашки и ложки, кое-какая посуда из грубой керамики.

А вот рацион крестьянки существенно отличался от того, что подавалось к столу благородной дамы. Основой питания служили углеводы: хлеб, перловая похлебка (с крохотной горсткой бобов или гороха) и пиво, сваренное из ячменного либо овсяного солода. В Каксхеме большинство зажиточных поселян держали корову, что позволяло разнообразить меню за счет молока и сыра; некоторые имели кур и свиней. Правда, обеспечить скотину кормом в зимнее время было затруднительно. В господских хозяйствах поголовье состояло главным образом из тягловых быков и племенных коров (мелкий скот вотчинники обычно не держали) и откармливалось в стойле, получая сено, овес, горох и бобы в необходимом количестве. На крестьянских же дворах пищи не хватало даже для людей, так что животных разводили крайне мало, а рабочего скота не держали вовсе.

Вопреки некоторым утверждениям, типичная крестьянская семья эпохи Средневековья была не такой уж разветвленной. В расширенном варианте в нее входили родители главы семьи, его старший сын с женой и детьми вкупе с неженатыми сыновьями и незамужними дочерьми, которые решили остаться в отцовском доме; иногда еще пара слуг. На другом полюсе находились домохозяйства предельно компактного состава: скажем, одинокая вдова или вдовец, бобыль или бобылиха. Если такой одиночка вступал в брак (к чему его подчас принуждало давление односельчан), создавалась новая «нуклеарная» ячейка, которая в дальнейшем могла разрастись в большую семью, состоящую из трех поколений.

Многодетные семьи в деревнях были скорее редкостью. Правда, метрических книг, видимо, еще не существовало, и ни один хронист не оставил нам поименных списков крестьянских детей с указанием срока их жизни. Но тогдашний уровень младенческой и детской смертности (наверняка максимально высокий именно в крестьянской среде) и довольно поздний возраст вступления в брак явно не способствовали большому количеству детей. А поскольку семейное хозяйство попросту не могло прокормить лишних ртов, допустимо предположить, что крестьянки по необходимости прибегали еще и к принудительному прерыванию беременности или каким-то подручным противозачаточным средствам. Вообще для стран Западной Европы в XIII веке были характерны невысокие темпы воспроизводства населения, сменившиеся в первой половине XIV столетия нулевым приростом или даже убылью, – и это еще до эпохи Черной смерти (1347).

Заметную долю в структуре крестьянской общины составляли вдовы: очевидно, если женщине посчастливилось не умереть при родах, она имела все шансы пережить мужа. Для таких женщин были предусмотрены различные меры «социального страхования». Одной из них (как мы видели на примере каксхемских батраков) служил договор, позволявший семье держать надел «на сроки жизней» основного кормильца, его вдовы и детей. Для крестьян с достатком был доступен и другой вариант: передав семейную недвижимость в руки сына, вдова (или вдовец) могла приобрести своего рода пенсию по старости или нетрудоспособности – пожизненную ренту, называемую corrody. Торговали этими рентами обычно монастыри: за оговоренную плату они брались содержать человека до конца его дней, обеспечивая питанием. Стандартный «паек» на каждый день включал хлеб, пиво и миску похлебки с монастырской кухни. В отдельных случаях могли предоставляться комната (а иногда и целый дом с садом), запас дров и свечей, прислуга, годовой комплект вещей (новое платье, поддевка и башмаки), место в конюшне и корм для лошадей. Условия сильно варьировались. Бывало, что обеспечение сводилось только к самому необходимому, а иногда прописывался широкий набор всевозможных благ. Так, в 1317 году некая женщина заплатила аббатству Уинчкомб за свое пожизненное содержание 140 марок – немалые деньги. Взамен она ежедневно получала два каравая, одну небольшую белую булку и два галлона монастырского эля; вдобавок ей ежегодно полагалось натуральное довольствие в виде 6 поросят, 2 быков, 12 голов сыра, 100 штук вяленой трески, 1000 селедок и комплекта одежды на сумму 24 шиллинга.

По общим нормам за вдовами признавалось право «свободной скамьи», free bench (название отсылает к древней традиции предоставлять вдове особое место у очага), – возможность до конца своих дней229 беспрепятственно распоряжаться третьей частью, а то и половиной недвижимости покойного мужа. После смерти женщины эта «вдовья доля»230 переходила к наследнику. В некоторых областях Англии местный обычай особенно благоволил к вдовам, и они наследовали имущество мужа в полном объеме231 (иными словами, супруги в таком случае фактически рассматривались как совладельцы). Кроме того, вдовы чаще всего были освобождены от уплаты «допускной» пошлины – весьма ощутимой суммы, которая взималась с большинства крестьян при вступлении во владение наследством.

Такая вдова пользовалась широким спектром прав и, в частности, могла передавать землю по наследству. Когда в 1312 году в Каксхеме умер крестьянин Джон Бавчерич (фамилия указывает на место жительства в деревне и означает «за церковью»), недвижимость унаследовала его вдова Джоана. Решив не оставлять все имущество себе, она передала деревенский дом и полвиргаты земли своему сыну Элиасу, а сама поселилась в хижине, также входившей в состав владений покойного кормильца. Бывало, что в обмен на наследство сын соглашался выстроить для матери отдельный небольшой дом и брал на себя ее содержание, обеспечивая продуктами и одеждой в оговоренном объеме. В других случаях вдова продолжала жить на прежнем месте (ей выделяли отдельную комнату в задней части дома) с сыном и его женой, и те снабжали ее питанием и необходимыми вещами.

Исполнение такого рода соглашений о пожизненном содержании строго контролировалось манориальной курией (мы уже видели, как это работало применительно к аналогичным договорам между сыном и отцом, при жизни уступавшим ему свои земли). К примеру, в 1334 году некий Стивен-кузнец из поместья Уорбойс, приписанного к аббатству Рамсей, был оштрафован на 6 пенсов, поскольку «не содержал свою мать сообразно договору». Присяжные постановили, что земля должна