Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

ответить серый,

Слова не сказал волчонок,

Только глянул он с опаской,

Зубы острые оскалив.

Вновь пустился я в дорогу,

Стал отмахивать я версты,

Исходил я все тропинки,

Исходил земель немало:

Через нивы прошагал я,

Миновал глухие топи,

Вышел к берегу речному,

Долго по лесу скитался.

Кто там вышел мне навстречу?

Мне медведь навстречу вышел.

Тут спросил я у медведя:

— Не приметил ли ты, братец,

Следа матери пропавшей? —

Но медведь меня не понял,

Не сумел он мне ответить,

Только глухо прорычал он, —

Внятных слов я не расслышал.

Вновь пустился я в дорогу,

Зашагал широким шагом,

Исходил земель немало.

Прошагал через долину,

Проходил по вязким топям,

Вышел к берегу речному.

Много верст прошел я лесом,

Что в лесу мне повстречалось?

Ель высокая, густая,

А у ели на верхушке

Златоклювая кукушка.

И спросил я у кукушки:

— Не видала ль, золотая,

Ты в лесу следов родимой? —

Златоклювая кукушка

Мне в ответ прокуковала:

— Через лес пройди дремучий,

Повстречаешь луг цветущий,

А за ним — березник белый,

В нем — просторный двор богатый,

Там ты девушку увидишь.

А она, наверно, знает,

Знает, что тебе ответить. —

Вновь пустился я в дорогу,

Зашагал широким шагом,

Исходил я все тропинки,

Через лес прошел дремучий,

Через луг прошел цветущий,

Увидал березник белый.

Что в березнике я встретил?

Двор просторный, дом богатый.

Четырех красавиц встретил

С бусами на белых шеях.

Первая — рубашку шила,

Кружево плела другая,

Третья — поясок вязала,

А четвертая — за станом

Полотно сколачивала.

Солнцем горница сияла,

Стены убраны шелками,

Ветром выметено в доме.

Подошел я, поклонился:

— Остроглазые, здорово!

Вы не знаете ль тропинки,

Где тетерочка летела,

Наша курочка бежала? —

Та, что ладила рубашку,

Не промолвила ни слова.

Та, что кружево сплетала,

Только ласково взглянула.

Та, что поясок вязала,

Лишь приветно улыбнулась.

Та же, что стучала станом,

На слова не поскупилась,

Так промолвила со смехом:

— Нынче стадо я водила,

Я вчера искала ягод,

В лес позавчера ходила,

А на днях сгребала сено.

Не встречала я тетерки,

Вашей птицы не видала.

Знать, та птица улетела,

Уплыла от вас на крыльях.

Подожди: минует лето,

А когда наступит осень,

Ты возьми вина баклагу,

Положи в суму подарки,

Приходи ловить тетерку,

Сватать курочку другую! —

Я ответил, я промолвил:

— Знай, — невесты не ищу я,

Не хочу другой тетерки,

Я иду тропою горя —

Вслед за матерью пропавшей».

Третий брат Калевипоэг

Встал, поведал, как напрасно

Вслед за матерью бродил он.

Как на финской той дороге

Финский знахарь ветра, Туслар,

Мертвым лег на ложе праха.

Рассказал, как меч купил он,

Как отпраздновали сделку,

Но о пиршестве кровавом,

О нечаянном убийстве,

Но о гибели, о песне

Девушки-островитянки

И о вздохе-ветре Линды

Калев братьям не поведал.

Старший брат промолвил слово,

Песню выпустил на волю:

«Наш отец уснул в кургане

Под сыпучими песками,

Полог каменный над ложем…

Наша мать ушла навеки.

Где нога ее ступала, —

Одному известно только,

Одному известно Тааре.

Унесло ли вдовье горе,

Скорбь ли долгая умчала

Нашу мать в обитель смерти?

Иль злокозненные сваты

Нашу курочку украли,

Завлекли в поля чужие?

Или гребни водяные

Увлекли ее в пучину?

Мы про то узнать не можем.

На родительские крылья,

На любовную защиту

Больше нет у нас надежды.

Крылья собственные будут

Нас, птенцов, носить по свету.

Так исполним же все трое

Мы отцово повеленье:

Выйдем, братья, жребий кинем —

Из троих кому быть князем!

Так отец на ложе смерти

Завещал родимой нашей».

Средний брат промолвил слово,

Песню выпустил на волю:

«Правду молвил старший братец!

Завещал решенье это

Нам отцовский светлый разум,

Да и строгий долг сыновний

Научает нас тому же.

Ведь уже и брат наш младший,

Наш птенец неоперенный,

Из гнезда взлетел на волю,

Перенесся через море!

Пусть же нас рассудит жребий,

Пусть решение подскажет».

Младший брат промолвил слово,

Песню выпустил на волю:

«Мы с отцом не повстречались.

Я — на свет, а он — в могилу.

Мать — сама ли заблудилась,

Иль похищена в неволю.

Как несли ее из двери, —

Радость в окна улетела.

Как несли ее дорогой, —

Радость по саду бежала,

Пролетала над болотом.

Где родную загубили,

В гроб тетерку уложили, —

Радость к берегу пристала,

В зимнем холоде поблекла.

Уложили мать в могилу,

И в груди любовь застыла.

Трое братьев нас на свете, —

Мы сиротами остались.

Так исполним же немедля

Мы отцово повеленье!

Так пойдем же кинем жребий,

Меру силы испытаем,

Опознаем цену счастья.

Кто из нас веленьем Таары

Примет власть над остальными?»

Каждый брат глубоко прятал

В сердце тайное волненье,

И счастливую надежду,

И боязнь утратить счастье.

В тот же вечер, как стемнело,

В долгих сумерках закатных

Младший брат ушел неслышно,

Зашагал широким шагом

Он к отцовскому кургану.

В руку взяв платок печали,

Сжав в руке платочек слезный,