Любовник Павлова - Ника Маслова

Павлов сидел в расслабленной позе, легко улыбался, иногда поддакивал или задавал вопросы, но в основном говорила она. Я никогда не видел её, но узнал всё о её жизни, подружках, парнях, магазинах, в которых она побывала, музеях, экскурсиях... Павлов тихо улыбался, слушая её щебетанье, а меня оно всё сильней напрягало.

Невольно, не подозревая о моём существовании, но всё равно — она нагло воровала у меня Павлова и портила прекрасный момент. Я не имел права злиться, но настроение «Мариночка» мне изрядно подпортила.

Раз хозяин гостеприимно разрешил, я налил себе что-то из первой попавшейся бутылки. На этикетку даже не посмотрел — вот и зря. Уж очень крепким оказалось зелёное пойло, так что злоупотреблять им я не стал. Отвернулся к окну, сосредоточился на наблюдении за проносящимися мимо домами, машинами, а в ушах всё равно надоедливой мухой жужжал нежный голос: папочка то, папочка сё. Раздражал.

Глава 17-2. Вадим. А поговорить?

Глава 17-2. Вадим. А поговорить?

Настроение окончательно испортилось, когда Павлову вновь позвонили. К тому времени щебетанье «Мариночки» стихло, но всё ещё эхом отдавалось в ушах, мы уже добрались до дома, но до спальни ещё не дошли. Услышав восточную мелодию, Павлов остановился на середине пролёта лестницы, взглянул на экран телефона. Я успел прочитать «Тамерлан» и первые цифры номера. Фотографии, подсказавшей бы мне, что это за Тамерлан такой, у контакта не имелось.

Кем бы он ни был, терпения ему хватило всего на пару секунд ожидания ответа. Мелодия стихла, когда торопыга сбросил звонок. Но Павлов этого как будто и не заметил. Коротко взглянул на меня, но не как всегда, а без особого интереса.

— Ты иди наверх, Вадим. Мария покажет тебе твою комнату, — он говорил со мной, но уже с озабоченным видом смотрел на погасший экран телефона.

— А...

— А у меня нарисовалось важное дело. — Павлов махнул ладонью, будто отгоняя надоедливую муху. — Иди к себе, я к тебе позже зайду. Мария, проводи его.

Мария, отобравшая у меня часть вещей — я позволил ей нести лишь чехлы с костюмами — тотчас откликнулась:

— Да, Николай Николаевич, не беспокойтесь. Я провожу Вадима Сергеевича в голубую спальню.

Павлов рассеянно кивнул, явно думая о чём-то своём. Я проследил за тем, как он повернулся и принялся спускаться вновь на первый этаж. Телефон зазвонил, когда он дошёл до середины холла по направлению к правому крылу: там располагалась столовая, где я уже был, а ещё большая гостиная, библиотека и наверняка что-то ещё. Павлов почти сразу принял звонок, и я, неожиданно, услышал совсем другой его тон — не категоричный, указующий, самоуверенный, а как бы... не лебезящий, но отчётливо уважительный, тёплый и даже любезный.

— Здравствуй, дорогой, — сказал Павлов. — Какими судьбами? — Выслушал ответ собеседника и негромко рассмеялся. — Да что ты, всегда рад с тобой поговорить, Тамерлан.

Таким тоном хозяева ресторанов южной кухни приветствуют «дорогих гостей» — тех, от которых бы с огромным удовольствием избавились, но желание и дальше вести бизнес подталкивает их быть особо приветливыми и дружелюбными, угощать и наливать местным царькам и их опричникам за свой счёт.

Мария сказала:

— Пойдёмте, Вадим, я вас провожу.

Павлов скрылся с глаз, и я больше не мог слышать, о чём он говорит, так что последовал за провожатой. Или надзирательницей? Как минимум — соглядатаем. Уверен, Мария бы не позволила мне последовать за Павловым. А я бы очень хотел за ним проследить. Таинственный Тамерлан и столь любезный к нему Павлов неожиданно разбудили острое любопытство.

— Кто этот Тамерлан? — спросил я у Марии.

На втором этаже мы повернули в сторону спальни хозяина, но прошли мимо неё. Пропустив ещё две двери, Мария остановилась.

— Вот ваша комната, Вадим, — сказала она. — Надеюсь, вам здесь понравится.

Мой вопрос она якобы не услышала. Улыбалась, будто кукла с пластиковыми глазами. Ну что ж, следовало этого ожидать. Она не тот человек, который станет меня просвещать и делиться секретами хозяина о Тамерлане или ком-то ещё. Нет, она не в моей команде. Верна Павлову или нет, но не настолько глупа, чтобы болтать, даже если ей мило улыбаться и ловко вворачивать в обычный разговор комплименты.

Я огляделся кругом. Голубая спальня, как и предполагалось, оказалась роскошной. Оформленная в светлых тонах, с гипсовыми финтифлюшками на стенах и потолке, она напоминала жильё королей-принцев. Большую кровать венчал голубой балдахин. Напротив неё и стоящего в ногах сундука на стене вместо камина висели картины, тоже как бы старинные, в тяжёлых пышных рамах, изображающие людей в камзолах-корсетах. Ну точно музейные экспонаты.

А может, картины и правда музейные? Почему бы и нет? Чтобы эффектно пускать пыль в глаза, Павлов установил золотой унитаз в туалете для гостей. Так что ему, разве денег не хватит на каких-нибудь малоизвестных (да и вполне себе известных) голландцев, французов, а может, и наших? Хотя вряд ли это рисовали наши — уж больно носатые лица у героев этих роскошных картин.

Моя комната, по сравнению со спальней Павлова, размерами была значительно меньше. Но у неё тоже имелся отдельный санузел. Джакузи, увы, там не нашлось, но белоснежная ванна на красивых гнутых ножках-львах в центре немаленькой комнаты тоже выглядела весьма неплохо.

Настолько, что я решил немного поднять себе настроение.

— А знаете, Мария, — сказал я, — вы, наверное, идите. Спасибо за всё. А я пока ванну приму. Освежусь перед ужином.

Я налил в быстро набравшуюся горячую воду всё благоухающее и обильно пенящееся, что нашёл, в том числе бомбочку, увы, не заменившую мне комфорт настоящего джакузи даже на миг. Забрался внутрь, вытянулся во весь рост, устроил ноги на бортике. Лежал, медитировал, праздновал сам с собой чуть потускневший из-за Павлова день освобождения от нищеты. Смотрел в потолок, наслаждался теплом и тишиной. И той тысячей, которую прямо сейчас отрабатывал, просто находясь здесь, плавясь от чисто физического удовольствия. Подтягивал приятные воспоминания, поднимал, так сказать, упавших пингвинов. И в этот волшебный, чудесный момент дверь в ванную с шумом распахнулась, и на пороге появился хозяин и этой спальни, и ванны, и меня самого (временно, на условиях аренды).

Павлов заявился ко мне с перекошенным, будто он только что съел килограмм лимонов, лицом. Если бы я был девчонкой, то, увидев его в таком настроении, точно бы ссыкнул от страха.

— Всё хорошо? — спросил