Слушай, Германия! Радиообращения, 1940–1945 гг. - Томас Манн

Италия выходит из игры и становится ареной операций союзников, то вскоре ваши правители потеряют Балканы, Турция открыто присоединится к объединенным нациям, и вы не успеете оглянуться, как от «крепости Европа» останется лишь «крепость Германия», чьи старинные города рушатся под градом бомб союзнической авиации.

Действуйте! Осознайте собственным разумом случившееся! Фашизм уничтожен на его собственной родине. Властно-волевые подбородки вдвинулись на место; с героическим хулиганством в духе Маринетти, с хвастовством д’Аннунцио, с фокусами отсталости, изображающей из себя саму молодость и будущность — со всем этим покончено. И тем самым национал-социалистическая идеология, эта разновидность фашистской, зависла в вакууме, она изолирована и нежизнеспособна — неспособна быть опорой немецкому народу и вести его в будущее. Не вы ли похвалялись своей витальностью и знанием токов живой энергии? Национал-социализм так же мертв, как и фашизм. Его нужно выбросить прочь и забыть навсегда.

29 августа 1943

Немецкие слушатели!

Мы, у кого гитлеризм с самого начала вызывал ужас и отвращение, назвали людей, в чьи руки десять лет назад роковым образом угодила наша несчастная родина, «губителями народа». В этом качестве, как в моральном, так и в физическом отношении, они проявляют себя сполна. Все знают, и ни один немецкий генерал, ни один нацистский бонза уже не скрывают того, что Гитлер свою войну проиг-рал. Раз и навсегда понятно, что Германия не может выиграть войну против мира. Застать врасплох блицкригом, на который она только и могла рассчитывать, у нее не получится, как не получилось уже дважды, а надолго затягивающаяся позиционная война на истощение ресурсов по определению безнадежна. Отвратительная участь быть надсмотрщиками в порабощенном мире, которую прочили немецкому народу эти убогие мечтатели, его минует. Его врожденный универсализм осуществится иным образом, нежели завоеванием мира, — а именно: служением миру, приятием его в свою мысль и свою волю и его духовным обогащением. Если бы правители Германии хоть в чем-то хотели для вас блага, если бы они были людьми, способными вообще считаться со своей страной и народами Европы, если бы им было дело до чего-либо, кроме собственной шкуры, кроме сохранения их упивающейся собою коррумпированной власти, то они признали бы свою пагубную игру пагубной и проигранной, они бы просто ушли со сцены и позволили немецкому народу заключить мир со всеми, освободили бы ему дорогу к лучшему будущему. Они бы прислушались к словам президента Рузвельта, сказавшего канадскому парламенту: «Если бы Гитлер и его окружение знали, что мы планируем, они бы увидели, что стоит проявить благоразумие и лучше сдаться сейчас, нежели потом». Но нет! Скорее уж Германия должна погибнуть, испить чашу страданий до самого дна, чем эти ничтожества признают свое банкротство и допустят, чтобы сложение ими полномочий ставило под вопрос мировоззрение, сделавшее Германию врагом человечества. То, что вынужден выносить народ Германии и вся Европа, вообще едва ли возможно вынести — каково вам, немцам, выносить это изо дня в день и из года в год? Выносить это могут лишь правящие вами ночные разбойники, вынужденные идти ва-банк: они страшатся наказания и все еще надеются, что смогут его избежать — если не с помощью оружия, что им уже не светит, то с помощью политики. И даже не своей собственной — ведь и заниматься политикой они уже совершенно не в состоянии. Их надежда зиждется на различиях в политической позиции других, на социально-философских противоречиях между Востоком и Западом — это надежда на распад антифашистской коалиции.

Верите ли вы, немцы, в него? Верите ли вы, что Россия после всего, что она пережила, может заключить мир с режимом Гитлера? Она заключит мир с Германией подлинно демократической революции, и не сепаратно; такая свободная Германия должна созреть для того, чтобы заключить мир со всеми.

Противоречия между Россией и Западом? Они существуют. Но одной из функций этой войны является их сглаживание, примирение социализма и демократии, на котором основываются надежды всего мира. Не рассчитывайте, немцы, на разногласия между союзниками. Они едины в решимости положить конец международному бандитизму и спасти человечество от бесчестья фашистского мирового господства. На этом единстве основан авторитет их требования unconditional surrender, безоговорочной капитуляции.

Это было ужасное время, когда национал-социализм мог корчить из себя носителя священной исторической и духовной миссии, так что всякое сопротивление ему рассматривалось как преступление, заслуживающее казни. Теперь это позади. Это оказалось тем, чем и было — просто наглостью и надуванием щек. Историческая миссия же стоит перед объединенными нациями. В их силах и их власти организовать новый международный порядок ответственной свободы. Сложить оружие перед их авторитетом не зазорно ни для какой сбитой с толку и одурманенной нации. Продолжать сражаться из ложных представлений о чести означает длить все возрастающие страдания и погружаться в безнадежное саморазрушение.

29 сентября 1943

Немецкие слушатели!

Что же, Германию уже не спасти? И сегодня, и завтра она еще может быть спасена от грозящего ей полного разрушения — спасена демократической революцией, решительным устранением неприемлемого для мира режима разбойников и убийц, который развязал эту войну и чья ликвидация сделает Германию способной к миру и с Востоком, и с Западом. Манифест находящихся в русском плену немецких офицеров снова высветил тот факт, что Германия борется не за свою жизнь, не за свою честь, а лишь за то, чтобы отсрочить гибель этого ужасного режима, которая является предрешенной и неизбежной — поскольку жизненно необходимой.

Кто спасет Германию? Все острей нужда, делающая жгучим этот вопрос. Об этом свидетельствовал призыв приговоренных к смерти мюнхенских студентов к немецкому народу сбросить с себя позорное ярмо прежде, чем станет слишком поздно. Теперь приходит известие из Стокгольма, что команды трех самых больших кораблей немецкого флота — «Тирпиц», «Шарнхорст» и «Лютцов» решились на саботаж и сделали невозможным выход своих кораблей из порта. Известие еще не подтверждено. Но даже если исходить из того, что зачинщикам был бы уготован столь же короткий суд, как и юным мюнхенским героям, — все равно легко представить себе душевное состояние немецких моряков, не понаслышке знающих о неудачах в ведении подводной войны, о бомбардировках, опустошивших Гамбург, Бремен, Киль, Вильгельмсхафен, о потере сперва французского, а затем и итальянского флота, и не испытывающих никакого желания, чтобы гроссадмирал Дёниц вел их на самоубийственную авантюру против британских военно-морских сил. Если они сделали то, что им приписывают, то, возможно, они тоже думали, что вносят свой вклад в прекращение войны, продолжение которой, именно на взгляд моряка, должно выглядеть особенно абсурдным и преступным.

Это, разумеется, не значит, что у других родов войск есть