Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - Вадим Викторович Эрлихман

основном хранились в Петрограде. Помимо государства, этим занимались и контрабандисты – например, парижская газета «Матэн» в сентябре 1920 года писала, что на пароходе с грузом льна, шедшем из Петрограда, шведская полиция обнаружила тюки с большевистской литературой и огромное количество произведений искусства из золота, платины и серебра, судя по маркировке упаковки и сопроводительным документам, адресованных в американскую дипломатическую миссию в Стокгольме для последующей отправки в США. А в ноябре в Таллине, судя по объявлению в газете «Последние известия», продавалась охотничья карета Александра II, неведомо как доставленная из того же Петрограда.

Если шедевры искусства скупали коллекционеры Европы и Америки, то золото большей частью поступало в хранилища американских банков через посредничество шведских финансистов, прежде всего упомянутого У. Ашберга. Что касается вырученной за него валюты, то, как уже говорилось, бóльшая ее часть была потрачена на закупки за рубежом всевозможных товаров, часто по завышенным ценам. Остальное, по всей видимости, осело на тайных счетах за рубежом, средства с которых поступали на финансирование Коминтерна или советских торговых организаций за рубежом. Первая из них, «Аркос», была открыта Красиным в Лондоне еще в июне 1920 года Еще одну – Российский коммерческий банк – основал в 1922 году в Стокгольме тот же Ашберг; позже эта структура превратилась во Внешторгбанк, через который осуществлялась большая часть экспортно-импортных операций СССР за рубежом.

Одним из первых открытых свидетельств об отправке советского золота в США стала статья в американском журнале «The Financial & Commercial Chronicle» от 26 марта 1921 года, где говорилось: «Одним из событий первостепенной важности за неделю с 19 по 26 марта является отправка русского золота из Швеции в Соединенные Штаты, о чем объединенная пресса дает следующее сообщение… Тонны золота прибывают в Стокгольм из России через Ревель. В Стокгольме золото плавят, снабжают штемпелем Шведского монетного двора и выбрасывают на мировой рынок»[261]. А 12 апреля Красин написал Ломоносову: «Наше представительство в Нью-Йорке подтверждает появившееся в газетах известие о том, что Монетный двор Северо-Американских Соединенных Штатов принимает наше золото, поскольку таковое имеет клейма Шведского монетного двора. <…> Эта перемена тактики Северо-Американского монетного двора дает нам возможность реализовать наше золото по мировой цене при условии переплавки его в Швеции»[262].

Естественно, Литвинов знал о пункте назначения золота, что признал в своем выступлении на 3-й сессии ЦИК СССР в апреле 1928 года: «В 1921 году я состоял главным уполномоченным СНК по валютным операциям и по реализации нашего золота за границей.

Я находился в Ревеле, и через мои руки прошло несколько сот миллионов рублей нашего золота, проданного мною за границу. Бóльшая часть этого золота была продана мною непосредственно или через разных посредников крупным французским фирмам, которые это золото переплавляли не то во Франции, не то в Швейцарии, откуда это золото находило свое последнее убежище в кладовых американского резервного банка»[263]. Однако руководил этой деятельностью не он, а Красин, хотя и тот вряд ли знал в подробностях, на какие цели будет потрачена вырученная за золото валюта. Этим распоряжалась «финансовая тройка» в Политбюро, в которую входили Ленин, Троцкий и тогдашний нарком финансов Крестинский[264]. Литвинов же занимался лишь техническими, хоть и весьма сложными вопросами. Правда, как уполномоченный по валютным операциям, он действовал независимо от НКИД и других наркоматов, что приятно тешило его самолюбие.

Тем не менее есть желающие объявить его главным организатором продажи «царского золота» и даже больше – закулисным дирижером всей советской политики, осуществлявшим связь большевистской верхушки с американским капиталом, будто бы приведшим ее к власти. Такие утверждения – одна из конспирологических теорий, существующая параллельно с «немецким следом» и «еврейским заговором» (к нему, впрочем, Литвинова тоже порой пытаются приобщить). Среди защитников этой версии наиболее заметен публицист Николай Стариков, в многочисленных книгах которого повторяются схожие утверждения о Литвинове. В публикации на своем сайте он с множеством ошибок и натяжек строит всю биографию дипломата на его предполагаемой связи с английской разведкой: «Министр иностранных дел СССР имеет жену англичанку. До этого был представителем большевиков в Лондоне. Еще ранее закупал оружие и переправлял его в Россию из Англии. Верно будет сказать – человек англосаксонской ориентации. Если современным языком – западник. Если уж совсем честно – агент влияния»[265].

В других местах Стариков прямо называет Литвинова шпионом англичан, сталкивающим (вместе с другими шпионами) Россию с Германией в Первой, а потом и во Второй мировой. Все это вписывается в немудреную схему векового противостояния России и «англосаксов», к которым автор причисляет Англию, США, а под настроение и другие страны. Но если критиковать эту теорию бессмысленно ввиду ее независимости от фактов, то о «шпионаже» Литвинова стоит сказать несколько слов. Бесспорно, в годы жизни в Англии он контактировал с представителями британской разведки, к которой имели отношение его близкие знакомые. Но верить, что он многие годы работал на эту самую разведку, – все равно что объявлять Ленина немецким агентом из-за его краткого периода сотрудничества с Генеральным штабом Германии (что, впрочем, в советское время тоже тщательно замалчивалось – как и история с продажей русского золота американцам).

Карикатура на Литвинова в эмигрантской печати, намекающая на его финансовую нечистоплотность. (Из открытых источников)

В реальности жизнь нашего героя была далека от шпионских романов, хотя порою и напоминала их. Даже совершенно секретными делами он занимался буднично и въедливо, и работа в Таллине не была исключением. Приехав туда, он сразу столкнулся с последствиями безалаберности Гуковского, о чем вспоминал: «Торгово-финансовые дела я нашел в торгпредстве… в крайне запущенном состоянии. Сделки заключались на значительные суммы через эстонских маклеров или съехавшихся в Ревель, как бы почуяв добычу, торговых хищников из разных стран. Ни полпред Гуковский, ни торгпред Соломон заграницы не знали, в иностранцах не разбирались, в торговых делах ничего не понимали. Товары доставались негодные и по взвинченным ценам»[266]. Еще осенью 1920 года ревизор Наркомата госконтроля А. Якубов, проверяя дела полпреда, доложил своему шефу Сталину в Москву: «Произвел ревизию кассы Гуковского. Такого беспорядка в хранении я еще не видел. Более 15 миллионов всякой валюты, в том числе и золотой, держит Гуковский в ящиках письменного стола, в комоде, в шляпной коробке и проч. Причём ящики стола не замыкаются. Все эти деньги свалены в кучу и в беспорядке. И, по-видимому, никогда они не подвергались поверке. Кроме того, имеет довольно большое количество бриллиантов, которые также хранятся в столе»[267].