Авангард и психотехника - Маргарета Фёрингер

невозможно соответственное усиление других, может быть бесполезно, а иногда даже и вредно для организма»[626]. Несмотря на критику, Богданов принимал взгляды Воронова достаточно серьезно, чтобы спорить с ним, противопоставляя свой универсалистский подход деструктивной экспериментальной практике оппонента, состоящей только в удалении органов и замене одного другим, без того чтобы распознать в живых существах «саморепродуцирующиеся машины», системы «подвижного равновесия»[627]. Даже хуже того: ради того чтобы дать возможность одному живому существу жить дольше, в зверинце Воронова должно было умереть другое существо. Богданов, понимавший жизнь как постоянное изменение, а жизненные процессы как «трансформации энергии», не мог принять такой энергетической растраты. Здесь положение таково, что «организму дается поддержка извне; и если она попадает по линиям жизненных минимумов, сексуального или мозгового ослабления, то она поведет к использованию запасной жизнеспособности других систем, к подъему организма в целом»[628]. Как признавал и сам Богданов, возможности омоложения предстояло еще изучить с точки зрения взаимосвязи между функциями гормонов и других веществ в организме[629]. Кровь, в соответствии с взглядами Богданова, является единственным источником, позволяющим исследовать эти взаимосвязи, поскольку «она отличается от остальных широтой своей функции: она всеобщий посредник между ними в жизнеобмене», в котором отражается вся структура тела и который влияет на все ткани в организме[630]: «Кровь также есть поле развития и носительница антитоксинов, иммунитетов и всяких вообще защитительных приспособлений». Кроме того, «кровь разносит гормоны, которыми регулируются все равновесия жизнеобмена»[631] и приносит клеткам необходимое им питание. «Кровь есть не только усовершенствованная, но и, так сказать, обобщенная лимфа»[632]. Кровь позволяет изучить и решить все индивидуальные проблемы организма[633], а старение есть лишь одна из множества этих индивидуальных проблем. Каждый из упомянутых выше коллег Богданова определял старость как проявление особой недостаточности в организме и пытался добиться омоложения путем добавления недостающих элементов. Богданов же занял противоположную позицию, когда счел необходимым проводить переливание крови между старыми и молодыми организмами, и старый организм выступал у него в этой комбинации часто как содержащий больше полезных элементов, поскольку выработал уже необходимый иммунитет, которого не хватало молодому. Приведенные выше примеры наглядно демонстрируют, что экспериментальный импульс метода обменного переливания крови действовал в рамках медицинского дискурса, в котором фантазии по омоложению организма и экспериментаторская смелость – также и за пределами советского контекста – шли рука об руку.

Последователи Богданова в Советском Союзе были ничуть не менее смелыми, шла ли речь об экспериментах на людях, о попытках их омоложения или о поиске панацеи от всех болезней. Александр Богомолец, ученик Мечникова и последователь Богданова, второй директор Института переливания крови, занимался геронтологией и исследованиями по омоложению и создал к 1941 году препарат АЦС (антиретикулярная цитотоксическая сыворотка), который в первую очередь должен был продлить жизнь Сталина. Богомолец получил его в результате инъекций животным, прежде всего лошадям и кроликам, соединительных тканей или лимфы жертв несчастных случаев. Таким образом обогащенную антителами кровь животных он снова вводил в систему кровообращения человека и надеялся тем самым стимулировать иммунную систему, что ему и удалось. Больше, однако, ничего не случилось. АЦС не могла ни избавить человека от определенных симптомов, ни гарантировать такого же положительного эффекта при повторном приеме. Несмотря ни на что, это средство использовалось во время Второй мировой войны для ускорения заживления ран, при психических расстройствах, воспалении легких, экземах, астме и для лечении язв. АЦС была, следовательно, еще одним лекарством от всех болезней, чье действие хотя и невозможно было подтвердить и проверить, но, как плацебо, не приносившим, по крайней мере, вреда. К сожалению, АЦС не смогла помочь ни Сталину, ни самому Богомольцу, который умер на семь лет раньше своего всесильного покровителя, а с его смертью прекратилось и применение этого средства от всех болезней[634].

Более успешным и даже, можно сказать, остроумным был подход к созданию эликсира жизни, разработанный Сергеем Юдиным: он использовал для этого трупную кровь! В начале 1930‐х годов Юдин пришел к выводу, что после смерти кровь не всегда сворачивается, и начал забирать трупную кровь и консервировать ее при помощи цитрата натрия (ил. 32). Его лаборатория не случайно находилась в самой крупной больнице скорой помощи – институте Склифосовского, где он и обнаружил, что кровь погибших при несчастном случае после недолгой коагуляции снова разжижается и ее можно успеть забрать еще до бактериального заражения. До 1938 года Юдин провел 2500 переливаний донорской трупной крови, и среди реципиентов только 7 человек умерли, а 125 – отреагировали температурой или ознобом. Вместе с инициированной Богдановым инфраструктурой станций переливания крови, в отличие от Запада, организованной в Советском Союзе независимо от больниц и добравшейся до самых малонаселенных районов страны, Юдин поставлял консервированный материал для создания первого в мире банка крови. Эти структуры не в последнюю очередь способствовали спасению жизни многих солдат в период Второй мировой войны[635]. Западные коллеги были и поражены, и возмущены успехом этой методики, когда узнали о ней из немногочисленных публикаций, находившихся в их распоряжении[636]. По вполне понятным соображениям почтения к умершему подобная практика была бы немыслима в христианских странах Запада. Но в социалистической России, ориентировавшейся при Сталине на создание как можно более самостоятельной научной традиции, стремившейся одновременно и игнорировать Запад, и превзойти его, – такие эксперименты всячески приветствовались. Тем более это был лишь один из многих грубых и дерзких экспериментов, появившихся не вследствие диктатуры Сталина, но получивших в его правление активную – в том числе финансовую – поддержку[637]. Приведем еще один пример, показывающий, что сталинская наука вовсе не была оторвана от медицинского знания предшествующего периода: Юдин был далеко не первым из тех, кто экспериментировал с трупной кровью: уже в 1920‐е годы в Харькове Владимир Шамов обнаружил в ходе своих экспериментов на животных, что определенные ткани – мышцы или железы – продолжают функционировать в течение многих часов после смерти животного. По аналогии с экспериментами над собаками в Англии XVII века, Шамов забрал у собаки более 90 % крови, которую влил потом ей же обратно и убедился в том, что почти мертвое животное смогло снова вернуться к жизни. Он также установил, что «кровь в мертвом организме может сохраняться более 10 часов в жизнеспособном состоянии»[638].

Ил. 32. Забор крови для ее консервации по методу Сергея Юдина. Москва, 1924

После всего вышесказанного остается только констатировать необыкновенную популярность терапии, основанной на разного рода инъекциях. Также с инъекциями, только уже без крови, работал московский экспериментальный биолог Алексей Замков, муж Веры Мухиной, знаменитого скульптора, представительницы соцреализма. В своих поисках лекарства широкого применения он изучал половые гормоны, обнаруженные в моче беременных женщин и вызывающие эйфорию[639]. Он снова и снова вводил себе внутримышечно такую мочу и создал при помощи экспериментов над мужчинами и женщинами терапевтический препарат – гравидан, который должен был оказывать позитивное влияние на совершенно разные недуги. С основанием специального института урогравиданотерапии (1932) и созданием сети из 324 медицинских учреждений, в которые поставлялся медикамент (1934), появилось множество отчетов о позитивном терапевтическом действии гравидана, которое простиралось так же далеко, как и действие метода Богданова. Это средство не только подходило для избавления от глазных болезней и постоперационных инфекций, лечения расстройств нервной системы и душевных болезней, вплоть до излечения любовной