Живой Дагестан - Владимир Д. Севриновский

Вдобавок пришли китайские чиновники и давай расспрашивать, как в делегацию попал пятый человек. Говорили, что я занимаюсь незаконно и должен уехать. Тут снова меня выручили картины. Позвонили из общества советско- китайской дружбы и все объяснили. Потом я узнал, что организаторам крепко дали по партийной линии.

На следующий день открывается дверь моего номера и входит целая делегация с государственным тренером Китая во главе. Принесли подарки, книги. Извиняются. Мы, говорят, не знали, что вы такой большой друг китайского народа. Приставили ко мне еще одного тренера. В итоге я успел изучить и внутренние, и внешние стили. Все сдал без единой помарки – потому что раньше многое освоил самостоятельно. Получил диплом Китайской академии ушу.

Друг-китаец познакомил меня с мастером – но не академическим, а народным. Звали его Ши Мин. Он преподавал тайцзицюань. Суровый мужик, никогда не смеялся. Его хунвейбины трижды выводили на расстрел. Давали команду – и тут же объявляли отбой. Так пытались сломать человека. Уже в 1960-х он был признанным мастером, а это считалось феодальным пережитком.

Встреча с мастером – особая церемония. Я преподнес подарок – расписной русский самовар. Налил ему чай. Мне перевели, что Ши Мин готов взять меня в ученики. И это пожизненно.

У мастеров-народников нет залов. Мы с пяти утра в любую погоду тренировались в парке Голубого бамбука в Пекине. А рядом стояли люди, которых учитель не принимал. Месяцами приходили. По соседству работали другие мастера, но с ними он нам общаться не давал. Стоило кому-либо из них подойти, так вопил на него! Но все Ши Мина очень уважали.

Когда он учил медитации, мы двадцать минут неподвижно стояли на морозе. Была метель. Чувствую, снег налипает большой белой шапкой. Тяжело, а шевельнуться боюсь. Свалится – значит, я дрогнул. И рядом тоже все в шапках стоят. Холод совсем не ощущался!

В Пекине я договорился о семинаре по ушу в Дагестане. Собрались сотни желающих со всего Союза. Четыре учителя из Китая целый месяц дважды в день проводили большие тренировки. После этого в стране произошел качественный сдвиг ушу. Я и поныне старший тренер сборной России. Планы были огромные. А потом СССР рухнул. Все распалось, настало время раздоров. Но мы продолжали учить. Я не шел туда, где деньги. Я шел туда, куда мне надо.

Ольга: В смутное время люди часто обращались к Гусейну за советом. Иногда с автоматами приезжали, страшно было. Думаю, в том, что в Дагестане обошлось без гражданской войны, есть и его заслуга.

В 1993 году у нас прошла международная конференция «Поиск мира внутри и вокруг нас». Приехали гости из восемнадцати стран: американцы, японцы, англичане, немцы, грузины… Участвовали лидеры всех национальных движений республики. Многие были учениками Гусейна. Потом мы повезли гостей в Датунский храм – древнюю грузинскую церковь в Шамильском районе. Все вместе там помолились. Чувства были – до дрожи. А через год в декабре к нам постучала Чеченская война – в самом прямом смысле. Гремела канонада, а я подумала, что в дверь кто-то ломится. Но не открыла.

Нам завидовали. Даже по пустякам. У меня росла великолепная малина. Однажды я пришла за лакомством для ребят, а ветки пустые. Бабушка местная собрала ягоды, а потом листья ошпарила кипятком. Неприятно ей было, что у нас есть, а у нее нет. В спорте было то же самое, только ставки выше. Соперники нам угрожали в лицо. Пустили слухи, что мы преподаем буддизм. Хотя у нас светская школа и полная свобода вероисповедания. Каждый волен идти хоть в мечеть, хоть в церковь. Но самым страшным был большой пожар. После него я постарела на десять лет. Ночью заполыхал двухэтажный корпус, где жили сто семьдесят детей. Пожарные приехали пьяными, и шланг мы раскатывали сами. К счастью, никто не погиб: здание было новым, по всем правилам пожарной безопасности. Выяснилось, что одному парню заплатили за поджог. Он потом сбежал в Сибирь. На месте пожарища мы планируем мемориальный сквер.

Гусейн: Вскоре наши ребята вышли на высокий уровень, особенно в саньда – боевом разделе ушу. Дух воина прочно вбит в гены дагестанцев. Здесь работали только женщины и старики. Крепкие мужчины садились на коня – и в набеги. Но горцы уважают не просто силу, а в сочетании с благородством. Когда накапливается застойная энергия, надо из нее медали ковать. Тогда и в леса не будут уходить.

Наград у нас было так много, что сперва чиновники поверить не могли. Как осознали, давай звать телевидение, дарить подарки. Потом уже привыкли: а, опять твои что-товыиграли. Натолкли чемпионов. Надоело им это. Как такое может надоесть? Дети же другими становятся!

Ольга: Раньше родители приводили к Гусейну сына и говорили: или сделай из него мужчину, или убей. Теперь такое услышишь редко. Родственников мы тоже стараемся воспитывать. Многие поняли, что хорошее образование важнее медалей. Но порой это знание приходит слишком поздно.

Был у нас ученик Муса по прозвищу Мусенок. Его все обожали. Он в школе сперва заговорил на английском и только потом – по-русски. На соревнованиях спрашивал: «Зачем мне драться с этим парнем, он ведь мне ничего плохого не сделал?» Очень миролюбивый мальчишка. Семье это не нравилось. Спрашивали, почему он еще не выступает, почему не чемпион. Решили забрать его в Махачкалу. Я два часа его брату объясняла, почему так поступать нельзя. Парень понимающе кивал, но сделал по-своему. В городе Мусенок погиб во время спарринга. Сейчас его братья помогают нам, хорошие скидки дают на свою продукцию. Их фирма называется «Надежная крыша». Помнят они Мусу.

Гусейн: Мой ученик Муслим Салихов завоевал в 2006 году титул короля кунг-фу. Официально единоборства называются ушу, а в народе – кунг-фу. Большой спорт – это большие деньги, для его воротил народные борцы – изгои. Между ними вражда. Соревнование смотрел весь Китай, вся Азия, миллиарды людей. И все народные мастера болели за нашего. Потому что он представлял народную школу. Муслима после победы китайцы на руках носили. Радовались, что ученик ученика Ши Мина побил этих официальных.

Ольга: Мы учим, дети уходят, а с новыми надо начинать все сначала. Чтобы не ломали деревья, школьникам предложили называть их именами близких людей. И ребята относились к саженцам по-доброму. Но они оканчивали школу, на смену приходили новые. Те не знали, что это дерево – чья-то бабушка Аминат. Тогда мы посадили рощу в честь ушедших из жизни – друзей, мальчиков из школы… Иногда выпускники приезжают