Живой Дагестан - Владимир Д. Севриновский

со своими малышами и показывают деревья, которые когда-то посадили. Мальчишки растут, взрослеют, сами осознают, как трудно воспитать ребенка. Иногда в аэропорту здоровый мужик бежит с криком: «Тетя Оля!» Помнит, значит.

Новые аулы мастеров

Недостаток плодородной земли издревле понуждал дагестанцев либо осваивать ремесла, либо отправляться работать в далекие края. Отыскав надежный источник дохода, горец привлекал к нему родственников, те – друзей и соседей, и вот уже все селение славилось единым промыслом. Так возникли знаменитые аулы мастеров и отходники – предтечи современных гастарбайтеров. Но жизнь не стоит на месте. Потомки канатоходцев работают в Москве на стройке, потомки лудильщиков добывают в Сибири нефть. Прежние профессии отмирают, появляются новые – стоматологи, водители, железнодорожники… Был даже прославившийся в девяностые аул киллеров. Но с тех пор его печальная известность угасла, так что пусть он останется неназванным.

Аул обувщиков

Больше всего новых аулов мастеров в Лакском и соседнем Кулинском районах республики. Извилистая горная дорога сперва приводит в крошечный аул Шовкра. Его жители издавна тачали обувь. От отца к сыну передаются слова мудрого аксакала: «Учитесь сапожничать! Не разбогатеете, но и голодать не будете». Шовкринцы слушались и со временем достигли в этом деле изрядных высот. По легенде, в 1930-е местный мастер Нематулла Учуев сшил сапоги самому Сталину. Несмотря на это, при советской власти шовкринские обувщики работали по большей части нелегально.

Новая жизнь старого ремесла началась при распаде СССР. В девяностые лакские ботинки и туфли заполонили Дагестан, ими торговали в соседних республиках и в Средней Азии. Но истинный бум наступил около 1998 года, когда кавказские обувщики прорвались в Москву, на знаменитый Черкизон. Следующее десятилетие, вплоть до закрытия легендарного рынка, было порой их наивысшего расцвета. Сотни цехов росли как грибы после дождя – преимущественно в Махачкале, где были и сырье, и покупатели. Жители лакских селений предлагали немалые взятки, чтобы устроить туда детей. По оценке кавказоведа Дениса Соколова, в 2008 году дагестанцы производили не меньше четверти всей отечественной обуви – от дешевого ширпотреба до качественной, на уровне европейских образцов. И это еще заниженная оценка – истинные масштабы неучтенного производства установить невозможно. Иногда обувь из «подозрительного региона» даже выдавали за произведенную в Ростове-на-Дону – главном российском конкуренте Махачкалы в этом ремесле.

Сейчас шовкринцы переживают не лучшие времена – отечественный рынок заполонила дешевая китайская обувь. Десятки цехов закрываются, но им на смену приходят новые, так что сейчас в Махачкале, по оценке экспертов, более трехсот маленьких фабрик. Хотя Черкизовский рынок почил в бозе, большая часть продукции по-прежнему идет в Москву. Остальное продается на гигантских рынках Хасавюрта и в столице республики.

Аулы стоматологов

Всего в пяти километрах от Шовкры стоят селения Шара и Хурхи, славящиеся стоматологами. Шаринцы держат в Махачкале целые сети зубоврачебных клиник. Некоторые приводят столичных гостей в ужас. Но если расспросить знающих людей, они обязательно укажут на чистые клиники, где врачи не уступают в квалификации московским и при этом обходятся в несколько раз дешевле. С их помощью Махачкала становится центром стоматологического туризма. Шаринцы загружены работой в городе и возвращаются в родное село только по праздникам. Нет в горах места, где с таким размахом празднуют Новруз. Грохот, пламя, пороховой дым. Деревянные «ракеты» вылетают, словно вырванные зубы, а стоматологи смеются и сдвигают стаканы.

Аул железнодорожников

Все дальше в горы ведет дорога, все хуже она становится. В пятнадцати километрах от аулов стоматологов высится на холме железнодорожное селение Сумбатль. И не беда, что до ближайшей железной дороги отсюда ехать часа три. Такие пустяки будущим машинистам не помеха.

Необычная специализация Сумбатля давно обросла легендами. Они повествуют о первопроходце железных дорог по имени Тамаз, сыне пленного грузина Арчила и сумбатлинки Айшат. Обогатившись на прокладке путей в Ростове и в Поволжье, он вернулся на родину и забрал с собой несколько сельчан, положивших начало железнодорожным династиям.

К концу XIX века сумбатлинцы целыми артелями работали на строительстве железных дорог юга страны. Многие получили образование и осваивали должности повыше. Поговаривают даже, что в царском поезде, задержанном на станции Дно, помощником машиниста был выходец из аула. СССР, на радость сельчанам, унаследовал от царской России любовь к этому виду транспорта. В 1937 году на железной дороге числился 241 сумбатлинец. Для сравнения – согласно последней переписи, сейчас в ауле 274 жителя. Кажется, еще немного – и сельчане разъедутся под перестук колес по всей стране.

Аул дальнобойщиков

Про Чиркей – огромное селение в Буйнакском районе, где живет почти десять тысяч человек, – ходят слухи, что каждому мальчику любящие родители покупают на совершеннолетие КамАЗ. Грузовики и фуры здесь повсюду – отдыхают во дворах, с грохотом проезжают по улицам и даже стоят в очереди к мастеру, удлиняющему рамы. Но чиркейцы легенду опровергают.

– Что КамАЗы передаются от отца к сыну – это байки, – говорит чумазый водитель, копающийся в брюхе железного друга. – Но четверть сельчан у нас действительно работает водителями. И не только у нас. Еще в Манасе и Каякенте.

В 1967 году селение перенесли на новое место из-за строительства гигантского Чиркейского водохранилища. Сады и пашни ушли под воду, зато рядом пролегла автомобильная трасса, что и предопределило непростую судьбу жителей.

– Такую работу и врагу не пожелаешь, – откровенничает чиркеец, упорно отказывающийся назвать свое имя. – Несколько суток подряд за баранкой, аварии, полиция, теперь еще и «Платон». Из-за него водителей здорово поубавится. Хуже всего работать по старинке, на КамАЗах. Жара, скорость шестьдесят километров в час. Молодость губишь на такой каторге. Поэтому, как деньги заведутся, сразу фуру покупаем. Сперва голову, потом прицеп. Благо, хотя село и большое, все друг другу родственники. Помогут, если надо. Но и на фурах с каждым годом меньше ездят. Соседи выращивают овощи и абрикосы, работают в городах. А умные люди поднакопили на перевозках и посылают детей учиться богословию. У нас – духовное село, от шейха нашего Саида-афанди Чиркейского баракат пришел. Видишь, какое медресе большое! Аллах помогает. Владельцы фур помогают. Эпоха КамАЗов закончилась, теперь время алимов.

Кубачинские облака

Гибель богатырей

В окна башни вливались облака. Льнули к стене, отодвигали занавеску, тянули внутрь холодные трепещущие щупальца. Над белой дымкой высилась только крыша, похожая на трубу тонущего корабля. Мы стояли на ней и смотрели, как в глубинах исчезают дома и целые улицы. Одно за другим уходили