Я была в твоей шкуре. Долгая дорога в сторону жизни - Татьяна Маркова

И не только болезнь, а вся непереносимая тяжесть последних двух лет. Вспомнила, как Нина, за день до этой поездки в Кахетию, вошла в маленькую часовенку в Мцхета, в которой, по легенде, жила святая Нино, оглядела стены, упёрлась взглядом в икону.

– Вот сейчас поняла про виноградную лозу, из которой Нино сделала крест. Она срезала свои волосы, чтобы ими обмотать ветки. Кажется, что-то подобное было не так давно и с другой такой Ниной, хоть и совсем не святой. Не находишь?

Спросила с лёгкой горечью, самоиронией и тут же вышла из часовни, не дождавшись ответа. Стремительно, не оглядываясь, побежала в автобус. А я ещё минут пять, ошарашенная, рыдала шёпотом.

Просто стоять вспоминать было невыносимо – решилась и окунулась с головой. Вынырнув с вытаращенными глазами, вдруг услышала божественное многоголосие где-то сбоку от входа.

– Ангелы поют. Вот так, что ли, всё и заканчивается? – мелькнуло в обмороженной голове. И нырнула опять. За эти секунды пришла ещё одна идея, более здравая: может, эта чёрная монахиня мне магнитофонную запись включила для, так сказать, вдохновения?

На третьем нырянии голоса стали отдаляться, словно ангелы улетали от меня.

С трудом развернувшись к ступеням, стала подниматься наверх. Хитон отяжелел, как кольчуга, прилип к телу и к ногам и тянул вниз. С усилием вылезла и стянула с себя.

Полотенец в купели не полагалось – не баня и не спа, поди. Выжала хитон, попыталась им вытереть тело и волосы. Нереально. Так и осталась мокрая и растерянная. Раскрыла руки, представила, что лечу к ангелам, которые пели уже совсем вдалеке что-то красивое и доброе. По телу растекалось тепло, покалывало и пощипывало, заигрывая с телом.

Одежда капризничала, не хотела натягиваться, собиралась в нелепые складки, но я её уговорила и вышла на свет. Напротив входа ждала подруга с моими пожитками, обняла, крепко завернула в кофту.

– Ты слышала, как чудесно сейчас пели? – спросила.

– Кто это?

– Пришёл батюшка в рясе с матушкой и шестерыми детишками. Самому младшему от силы год. Пошептался с монахиней, поглядывая на пещеру, а потом выстроились они все в ряд перед входом и запели. Тебе, думаю, пели, специально.

Бросилась искать батюшку, но, видно, они уже ушли.

Наверх почти бежала. И не задохнулась, и не устала, словно мне двадцать и моё сердце, молодое, сильное, радуется вместе со мной. Солнечные лучи пронизывали небо, неожиданно разогнав угрюмые облака, и проникали причудливыми зигзагами сквозь деревья. Мне было хорошо.

У входа в храм стоял мальчик лет восьми и дёргал за рукав отца:

– Папа, скажи, вот эти лучи сегодня, это Бог так нам улыбается?

– Небо.

Я зашла в лавку и купила крестик, символизирующий лозу, перевязанную волосами святой Нино, надела на шею дочери.

Мне было счастливо. Мы взялись за руки и улыбались, щурясь на небо.

Вместо эпилога

Ольга Каверзнева

Моему другу Татьяне

Весна в Фиальте

Окунулась в осень

И, сдобрив мифом мир,

Сменила цвет волос.

И заржавела.

Мне тоже кажется сейчас,

Что я как Дровосек скриплю,

А масла больше нет,

И волшебство тех полувстреч

Потеряно.

Лишь полумысли,

Полужалость к себе

Или к тебе.

Я знаю, ты объявишься опять,

К зиме.

Пастельной будет полурадость.

Покрыта инеем,

Затеряна в снегах мечты.

Ты – человек-сквозняк,

Я – человек-сквозняк,

Мы люди-сквозняки.

Закрыли форточки —

И будто не было любви.

И города Фиальты, кстати,

Тоже нет.

Татьяна Маркова

Моему другу Ольге

Как странно наблюдать весны преображенье.

Смотреть через окно на ржавый листопад.

И хочется за ней. Поймать её движенье

И c форточки взлететь. И не глядеть назад.

Мы – люди-сквозняки. Нам душно в этом мире

Унылом, не цветном, безжизненно-тупом.

Мне скоро надоест сидеть в своей квартире.

Ты форточку открой – я прилечу. Потом

Мы будем говорить. И наши полувстречи

Перебродив, теплом игристого вина

Наполнят нас. Когда подступит серый вечер

ты форточку открой – я здесь. Ты не одна.

Послесловие

Всё это – не риторические фигуры восхищения силой человеческого духа, а насущные вопросы, знать конкретные ответы на которые нужно хотя бы потому, что всем нам рано или поздно приходится, по профессиональному ли долгу или по долгу человеческому, утешать и поддерживать горюющих людей.

Ф. Е. Василюк. «Пережить горе»

На протяжении всей истории человечества матери теряли своих детей, переживали их тяжёлые болезни, а писатели и поэты, художники и музыканты создавали произведения, в которых эта неизмеримая боль запечатлевалась. В древности жрецы, знахари, целители, а затем священники и врачи – каждый своим способом старались помочь страждущим. И только сравнительно недавно, в прошлом веке, стали появляться научные психологические и психиатрические исследования переживаний материнских страданий. Во многом этому способствовала концепция стресса, которая успешно развивается, а само понятие прочно вошло в обиходный язык.

Полвека назад в рамках исследований стресса появилось отдельное направление: посттравматический стресс. Другими словами, есть стресс повседневности – житейские, социальные, профессиональные и экономические трудности, вызывающие у человека психическое напряжение и, как правило, негативные эмоции и есть стресс травматический, который связан, прежде всего, с экзистенциальными угрозами: угроза собственной жизни или жизни близкого человека.

В быту люди худо-бедно сами справляются со своими невзгодами, но не все и не всегда. Зачастую им необходима профессиональная помощь, которая в настоящее время всё-таки бывает доступной. Убедительно доказано, что повседневный стресс, особенно если он хронический, приводит к множеству телесных заболеваний, и идёт непрерывный поиск способов лечения этих сложных недугов.

В случае же травматического стресса приблизительно пятая часть из его жертв травмируется психологически. Образуется «чёрная дыра травма», которая проявляется разного рода психическими нарушениями, вплоть до специально диагностируемого посттравматического стрессового расстройства.

Посттравматический синдром – словосочетание, которое стало хорошо известным из литературы, кино и СМИ. Уже написано множество книг, как художественных, так и популярных, и снято большое количество фильмов, что можно только приветствовать, поскольку это по сути – психологическое просветительство, повышающее психологическую образованность, которой у большинства людей явно недостаточно.

Это скупое изложение чрезвычайно сложных проблем представляется необходимым для того, чтобы перейти к разговору о новом произведении двух