Два года СВО. Философский дневник крымчанина - Олег Константинович Шевченко

с очей природного чувствования — и блажен буду». Сей глас природы раздался громко в сложении моём. Воспрянул я от уныния моего, в которое повергли меня чувствительность и сострадание; я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и — веселие неизречённое! — я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благодействии себе подобных»[138].

Радищев в блистательный век Екатерины ярко и мощно заявляет: нет, так дальше нельзя. За красотою Петербургских дворцов кроются миллионы растерзанных судеб, за сверкающими огоньками бриллиантов на столовых сервизах царского двора — смертная тоска и нищета народа. Успешный юрист, дворянин, сидящий на «теплом местечке» начальника столичной таможни, поэт и философ выступает с этаким заявлением. Он заявляет, что царская воля не есть закон, он вскрывает всю гнусность ситуации, когда властитель «В народе зрит лишь подлу тварь»[139]. Он не призывает убить царя, ликвидировать дворянство — он лишь демонстрирует глубины того нравственного дна, куда погружается Русь Православная, и то, что хорошим это окончиться не может. Он деятельно предлагает программу по исправлению ситуации. Настойчиво требует изменить образование, воспитание, провести реформы законодательства. Но главное, это человек. Любовь к отчизне (патриотизм), есть маркер истинного человека. Но это не простая любовь, считает Радищев, она требует глубочайшего напряжения всех сил, она не дается с должностью, деньгами или просто по щелчку пальцев: «прежде, нежели пожелает кто иметь качества истинного человека, нужно, чтобы прежде приучил дух свой к трудолюбию, прилежанию, повиновению, скромности, умному состраданию, кто к охоте благотворить всем, к любви Отечества, к желанию подражать великим в том примерам тако ж к любви к Наукам и Художествам, сколько позволяет отправляемое к общежитии звание; применился бы к упражнению в Истории и Философии или Любомудрии, не школьном, для словопрения единственно обращенном, но в истинном, научающем человека истинным его обязанностям; а для очищения вкуса, возлюбил бы рассматривание Живописи великих Художников, Музыки, Изваяния, Архитектуры или Зодчества»[140].

Несколько иной формат мужества продемонстрировал Иван Сергеевич Аксаков. Крупный чиновник, ревизор ряда областей Российской империи, следователь по делу религиозных сект, лично известен императору Николаю Первому, при этом поэт, историк, экономист, журналист и философ. В 70-ые годы XIX века славяне подняли восстание против турецкого владычества. Московское правительство в целом отнеслось к этому факту сдержанно-прохладно. Тогда Аксаков, идя вразрез политике имперского кабинета, начинает общественное движение в поддержку братьев-славян. Созданный им Московский славянский комитет всеми силами способствует борьбе славян против Турции. Его деятельность всколыхнула общественность России. В то время Имперский кабинет однозначно германофильский, Аксаков начинает борьбу с германофильством. Против Аксакова ополчаются многие министры, начинаются бюрократические каверзы, расставляются идеологические ловушки. Чиновники запрещают Аксакову публично высказывать свои славянофильские идеи. Но он продолжает публично выступать на общественно значимых публичных площадках разнообразных клубов. Его финансовая, информационная и политическая поддержка славянского восстания была настолько велика, что болгары называли своих ополченцев «Детьми Аксакова». В итоге, выдержав судебные тяжбы, административные запреты, идеологические насмешки, он буквально переломил волю Александра II, и Россия официально объявила войну Турции для защиты славянских народов Балкан. Император уже не мог игнорировать того движения, которое буквально захлестнуло разнообразные слои русского общества. Аксаков не занимал никакого поста, но Запад считал, что его статьи важнее, чем заявления министров иностранных дел, а реплики, бросаемые русским философом в частных беседах, тщательно фиксировались западными дипломатами и шифровками летели в Париж, Берлин, Лондон, Вену. В то время, как Иван Сергеевич — опальный чиновник, журналист под уголовным преследованием, философ и поэт — практически каждый день боролся со столичными чиновничеством, всячески стремившимся остановить движение России на Балканы и полностью покориться германской внешней политике. В разгар дипломатических переговоров о результатах Русско-Турецкой войны Аксаков выступает с резкой критикой имперской дипломатии, отказавшейся от своих побед на Балканах. Славянофил, русский философ, говоривший о русских как о народе-освободителе, за свою позицию был отправлен из столицы в ссылку. Сверхзадачи России как народе, освобождающем соседей от религиозного и политического ига, имперские чиновники признавать не желали[141].

Третья фигура, составляющая треугольник смыслов русских философов, обозначавших грани русского гражданского мужества, — Владимир Сергеевич Соловьев. Почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности, мистик, религиозный мыслитель, поэт, публицист, автор десятков энциклопедических статей и один из величайших философов, имеющий всемирное значение. Отец Вл. Соловьева — выдающийся историк, обучавший детей императорской фамилии, в том числе и наследника престола. Семья обласкана вниманием, сам философ с юности даровит, успешен и, что называется, входит в пул золотой молодежи. И в один день он рвет свое будущее в мелкие клочки. В марте 1881 года происходит убийство императора Александра II. Организаторов теракта нашли. Дело шло к смертной казни цареубийц. Общественное мнение было взбудоражено. Имелись случаи самосуда над мнимыми участниками покушения. Общественность требовала сурового решения. Да и с юридической или сугубо государственной точки зрения — как можно было требовать милосердия к террористам? В этой обстановке 28 марта 1881 года Вл. Соловьёв прочитал лекцию, в которой призывал императора Александра III помиловать цареубийц Александра II, во имя христианского милосердия. Это грозило каторгой. В чем же дело? Отчего молодой преподаватель выступил с таким заявлением? Вл. Соловьев уверенно мыслил как именно христианский философ, убежденный, что живет в христианской стране. А величайшее достоинство христианина — это милосердие. Без милосердия ни один человек не может называться христианином, а государство — христианским. В противном случае, это лицемерие или болезненное раздвоение, когда во вторник я христианин, а в среду содомит. К концу девятнадцатого века империя резво шла к своему крушению. Мораль заменялась регламентом, вера — исполнением обрядов, человек и власть становились двумя взаимоисключающими явлениями. В такой ситуации молодежь, что естественно, бурлила, фонтанировала девиантностью, бравировала нигилизмом. В этих процессах крылся фундамент кровавого безумия Февральской революции и октябрьского переворота, распахивались двери гражданской войны. Нивелировать метафизические и нравственноэстетические причины, заливая их кровью бунтарей, еще никому не удавалось. Это прекрасно понимал сын великого историка и сам, великий философ Владимир Соловьев. Об этом надо было сказать. Громко. Публично. Необходимо было проявить деятельную любовь к отчизне, несмотря ни на что. Вл. Соловьев — православный философ и мистик, обладавший во многом даром прозревать смутные тени будущего, нашел в себе гражданское мужество сказать то, что он считал истиной. Не ради себя, не ради своего политического проекта, а ради Российской империи и династии Романовых. Он был услышан, но выводов ни империя, ни император, ни русское общество так и не сделали.

Судьбы философов, совершавших акт гражданского мужества ради своей отчизны, ради