Ни одна демократия не длится вечно - Эрвин Чемерински

из интернета крайне сложно, если вообще возможно. Раньше, когда большинство газет в мире были местными, вред репутации, даже значительный, обычно ограничивался определенным регионом. Теперь даже местные издания публикуются в интернете, что делает их доступными для всемирной аудитории, а СМИ быстро перепечатывают материалы друг у друга, позволяя локальной истории мгновенно стать вирусной и международной.

Наглядный пример: в сентябре 2023 года Jewish Journal[47] — газета с относительно небольшим тиражом — опубликовала провокационную статью о моей юридической школе. В материале утверждалось, что студенческая группа Law Students for Justice in Palestine («Студенты-юристы за справедливость в Палестине») призывала буквально «затыкать рты» тем, кто поддерживает Израиль. Статья вышла под вводящим в заблуждение заголовком Berkeley Creates Jewish Free Zones («Беркли создает зоны, свободные от евреев»). На следующий день Барбра Стрейзанд разместила эту историю на своем канале, насчитывавшем до 800 тысяч подписчиков, и вскоре она привлекла внимание национальных и международных СМИ. Ажиотаж длился неделями, а респектабельная «Нью-Йорк таймс» даже вынесла эту тему на первую полосу. Одна-единственная онлайн-публикация с вводящим в заблуждение заголовком и ложью внутри может распространиться с ошеломляющей скоростью. Члены конгресса, законодатели штата и еврейские организации по всему миру принялись осуждать и обличать меня и мою школу, даже не разобравшись в реальной ситуации.

В-третьих, интернет не признает национальных границ. И это тоже может иметь положительные последствия. Тоталитарные режимы больше не могут легко отрезать своих граждан от информации. Когда в 2011 году началась революция в Египте, правительство попыталось отключить интернет, но люди со спутниковыми телефонами смогли сохранить доступ и распространять новости [22]. Вместе с тем, например, Верховный суд США оценивает, что до 40 % интернет-порнографии поступает из-за рубежа, что делает невозможным ее контроль внутри страны [23]. Как мы видели на выборах 2016 года, у иностранных государств, отдельных организаций и личностей теперь есть инструмент для влияния на исход голосований в США [24].

Проще говоря, первая поправка исходит из того, что чем больше свободы слова, тем лучше. Но ведь это не всегда так: например, больше детской порнографии или вводящей в заблуждение рекламы — это явно отрицательные явления. Однако в целом основной смысл первой поправки долгое время заключался в том, что мы должны расширять возможности для самовыражения. В этом смысле интернет и социальные сети во многом привели нас к золотому веку свободы слова.

Угроза демократии

Те же самые преимущества интернета и социальных сетей, которые способствуют развитию демократии, одновременно представляют для нее серьезную опасность. Мы все еще находимся на относительно ранней стадии развития этих технологий: Facebook появился в 2006 году, Instagram[48] — в 2010-м. Угрозы будут только расти, особенно с развитием искусственного интеллекта, который может сделать генерацию и адресное распространение информации особенно изощренными. Возможность создания абсолютно правдоподобных дипфейков — это пугающее и относительно новое явление.

«Ложная информация» может причинить значительный вред, а социальные сети способствуют ее быстрому распространению [25]. Исследование, проведенное в MIT[49] в 2018 году, показало, что «фейковые новости распространяются быстрее и охватывают больше людей, чем правдивые истории, достигая большей аудитории, чем любой другой тип информации» [26]. Беспрецедентная скорость и масштабы цифровой коммуникации упростили распространение ложных сведений как никогда прежде, часто опережая попытки их опровергнуть [27].

Алгоритмы социальных сетей могут отдавать приоритет контенту, который с большей вероятностью привлечет внимание пользователей, независимо от его достоверности [28]. Facebook[50] и другие платформы показывают людям определенные материалы, основываясь на оценке их интересов, но с минимальным учетом правдивости информации, содержащейся в этих материалах. В политической сфере широко распространенная ложь может изменить исход выборов, особенно если она появляется незадолго до дня голосования, когда остается слишком мало времени для ее опровержения. Распространение дезинформации может помешать избирателям принимать обоснованные решения о кандидатах [29]. Ложное обвинение, быстро и широко разошедшееся в сети, может стать решающим фактором в вопросе о том, кто победит, а кто проиграет. Ложные высказывания имеют огромные политические последствия, влияние на вопросы здравоохранения и других сфер, где особо важна точность информации.

Кроме того, что особенно важно, ложная информация подрывает доверие к надежным источникам и достоверности новостей [30]. Первая поправка основана на романтическом представлении, сформулированном Джоном Стюартом Миллем и Оливером Уэнделлом Холмсом, о существовании «рынка идей», на котором свободный обмен мнениями обязательно приведет к победе истины над ложью. Однако многие исследования показывают, что люди часто не отказываются от ложных убеждений, даже когда им предоставляют опровержения [31]. Ложные сведения имеют долгосрочный эффект, трудно сохранять уверенность в том, что в мире интернета и социальных сетей истина восторжествует над ложью.

Проблема будет усугубляться по мере развития технологий. Нетрудно представить, как накануне выборов недобросовестные лица могут распространить дипфейк, где кандидат-оппонент произносит какие-то вызывающие отвращение слова. То, что мы видим и слышим собственными глазами, кажется правдой — даже если это создано ботами и искусственным интеллектом. Поддельное видео с политиком, берущим взятку, посеет устойчивые сомнения у многих, и некоторые продолжат верить в его подлинность даже после разоблачения.

Решение проблемы ложных высказываний в интернете и социальных сетях остается сложным, особенно из-за первой поправки. Судебная практика неоднозначна в вопросе защиты Конституцией возможности распространять ложные утверждения. В одних случаях суд признавал такую возможность законной, в других — подтверждал право правительства наказывать их авторов. Хотя возникает соблазн потребовать от государства просто запретить любую ложь в различных медиа. Но иногда первая поправка защищает — и должна защищать — право на высказывание ложных сведений, чтобы «с водой не выплеснуть ребенка», т. е. чтобы не создавать ограничения, которые препятствовали бы распространению правдивых высказываний. Кроме того, возникает вопрос: кто будет арбитром в определении истины, особенно в политической сфере?

Верховный суд справедливо подчеркнул важность защиты права на ложные высказывания. Наиболее значительное дело в этом отношении — и одно из важнейших решений о праве на свободу слова за всю историю — это дело «Нью-Йорк таймс против Салливана» (New York Times v. Sullivan), рассматривавшееся в 1964 году [32]. Л. Б. Салливан, избранный комиссар города Монтгомери (штат Алабама), выиграл иск в суде у газеты «Нью-Йорк таймс» и четверых афроамериканских священнослужителей, поданный за диффамацию и клевету из-за материала, опубликованного в этой газете 29 марта 1960 года, в котором критиковались действия полиции Монтгомери в отношении участников акций за гражданские права.

Объявление действительно содержало несколько незначительных неточностей: утверждалось, что демонстранты пели My Country 'Tis of Thee[51], хотя на самом деле они пели официальный государственный гимн; указывалось, что Мартина