Ни одна демократия не длится вечно - Эрвин Чемерински

Спустя более двух лет после выборов около 70 % сторонников республиканцев продолжают верить, что победу у Трампа «украли» [5], при этом доказательства в пользу данной версии отсутствуют. Трамп и его сторонники распространяют этот тезис в интернете, используя соцсети для продвижения утверждений о фальсификациях [6], а около половины республиканских кандидатов на выборах 2022 года повторяли это [7]. Что это значит для легитимности власти, когда значительная часть населения верит в «украденные» выборы?

Даже бывший генеральный прокурор времен президентства Трампа Уильям Барр назвал эти утверждения чушью [8]. Сторонники Трампа подали десятки судебных исков, но все суды — и федеральные, и отдельных штатов — отвергли утверждения о фальсификациях [9]. Тем не менее подобного рода информация до сих пор распространяется через интернет и соцсети, республиканские кандидаты продолжают ее поддерживать, а миллионы американцев — верить в нее. Без технологий тезис об «украденных» выборах вряд ли получил бы такое распространение.

До сих пор я фокусировался на недостатках Конституции, способствовавших нынешнему кризису американской демократии. Но теперь одна из ее величайших добродетелей — первая поправка и защита свободы слова — тоже стала частью проблемы, и угрозы будут только расти. Анализ рисков для демократии, появившихся только в последнее время, должен учитывать роль этих медиа и их влияние на политический процесс.

Безусловно, интернет и соцсети способствуют укреплению демократии. Любые попытки регулировать выражение мнений могут навредить свободе слова. Контроль над контентом в интернете, даже над ложной информацией, ставит серьезные вопросы в свете содержания первой поправки. Однако было бы ошибкой игнорировать роль технологий в возникновении новых угроз демократии.

Как интернет и социальные сети изменили право на свободу слова

Интернет и социальные сети стали самым значительным прорывом в сфере распространения информации со времен изобретения печатного станка. Это утверждение — не преувеличение. На протяжении всей истории человечества главной проблемой в отношении свободы слова была ограниченность возможностей в выражении своих позиций и мнений. Даже в период расцвета газет их количество оставалось небольшим, а владение изданием требовало вложения значительных средств. С появлением эфирного вещания — сначала радио, затем телевидения — ограниченное количество частот создавало дефицит эфирного пространства. Полвека назад Верховный суд единогласно постановил, что из-за естественной ограниченности радиочастот федеральное правительство может регулировать вещательные СМИ и вводить так называемую доктрину справедливости[40] [10]. Однако со временем количество газет резко сократилось [11]. Как ни парадоксально, интернет и социальные сети, значительно расширившие доступ к информации, способствовали этому упадку [12]. Когда люди могут получать новости бесплатно, значительно сложнее продавать подписки на газеты и журналы, что ведет к падению доходов от рекламы. Только немногим «традиционным» изданиям удалось найти успешную модель монетизации контента в интернете.

С появлением интернета и социальных сетей проблема доступности информации исчезла. Теперь каждый может высказаться и мгновенно обратиться к массовой аудитории. Все получили доступ практически к неограниченному объему информации. Полвека назад, если бы защитники свободы слова занялись фантастикой и попытались придумать идеальные средства для самовыражения, они вряд ли оказались бы способны вообразить себе Всемирную паутину, а также такие социальные сети, как Twitter, Facebook или YouTube[41].

Четверть века назад, еще до эпохи социальных сетей, профессор права Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Юджин Волох написал пророческую статью Cheap Speech and What It Will Do[42]. Он предсказал, что всеобщий доступ к онлайн-коммуникациям укрепит демократию, сделав публикацию и получение разнообразной информации легкодоступными для широких слоев населения [13]. Это предсказание появилось до создания Facebook, Snapchat или Twitter[43]. Его прогноз сбылся с невероятной скоростью: в июне 2017 года судья Энтони Кеннеди отметил: «Семь из десяти взрослых американцев используют хотя бы одну социальную сеть. Согласно данным, представленным суду в этом деле, у Facebook[44] 1,79 миллиарда активных пользователей — примерно в три раза больше населения всей Северной Америки» [14]. С 2017 года эти цифры, несомненно, выросли в разы.

Три ключевые особенности интернета и социальных сетей особенно важны для свободы слова, хотя все они также создают угрозы для самовыражения. Во-первых, интернет демократизировал возможность охвата массовой аудитории. Раньше для этого нужно было быть достаточно богатым — чтобы владеть газетой или получить лицензию на вещание. Теперь любой человек со смартфоном или даже доступом к библиотечному компьютеру может мгновенно обратиться к огромной аудитории. Люди больше не зависят от ограниченного числа источников новостей.

Кроме того, интернет и соцсети дают голос тем, кто раньше оставался незамеченным, и предоставляют им площадку для самовыражения [15]. Они позволяют организовываться тем, кто физически не может собраться в одном месте [16]. Раньше маргинализированные группы не имели возможности распространять свои идеи, но теперь эта преграда исчезла [17].

Однако эта доступность позволяет практически бесконечному числу источников быстро распространять ложную информацию. Конфиденциальные данные могут быть мгновенно обнародованы [18] через так называемый доксинг[45] — публикацию личных сведений в интернете, часто со злым умыслом [19]. Соцсети могут использоваться для травли [20]. По данным Исследовательского центра Пью, 40 % взрослых пользователей интернета сталкивались с так называемым интернет-харассментом, причем молодые женщины все чаще подвергаются особенно жестким формам харассмента[46] [21].

Раньше газеты выступали в роли фильтра, отсеивая ложные и вредоносные материалы. У них был редакционный процесс, и их — в известной мере — держали в рамках определенных приличий если не этика и чувство меры, то хотя бы страх судебной ответственности. Иногда этот фильтр давал сбой, но он хотя бы существовал. В интернете и соцсетях таких барьеров нет — любой может опубликовать что угодно на всеобщее обозрение.

Во-вторых, интернет радикально увеличил скорость распространения информации и — в некоторой мере — ее «неуничтожимость», а также наши возможности по доступу к ней. Это, безусловно, благо: юристы и студенты могут проводить исследования онлайн, читая судебные решения и трактаты, которые раньше требовали похода в библиотеку. Мы можем виртуально посещать лучшие музеи мира в любое время. Теперь у нас под рукой почти безграничные объемы информации.

Но у этой доступности и долговечности есть обратная сторона. Возьмем, к примеру, такой феномен, как клевета. Раньше, если местная газета публиковала ложные сведения, порочащие чью-то репутацию, читатели могли прочитать об этом и далее передать эту информацию из уст в уста, нанося при этом ущерб [объекту клеветы]. Однако со временем бумажный выпуск газеты буквально «исчезал», оставаясь разве что на микрофильмах.

Сегодня же клеветническая статья, опубликованная в электронном виде, может мгновенно разлететься по интернету, стать доступной отовсюду и, скорее всего, останется там навсегда. Удалить что-либо