Ни одна демократия не длится вечно - Эрвин Чемерински

почти полном учете рабов для этих целей (предлагая соотношение 4:3 — четыре раба учитывались бы как три свободных человека), тогда как южные штаты, не желавшие включать их в налоговую базу, предлагали соотношение 4:1. Джеймс Мэдисон выдвинул компромиссный вариант — 5:3. Против выступили только Нью-Гэмпшир и Род-Айленд, но поскольку изменения требовали единогласного одобрения, это предложение было отклонено.

На Конституционном конвенте ранее отвергнутый компромисс был реанимирован, только уже в контексте вопроса не налогообложения, а распределения мест в палате представителей. Северные штаты возражали против учета рабов для этих целей, аргументируя это тем, что последние не участвуют в выборах и полностью исключены из политического процесса. Кроме того, такой подход (учет рабов) увеличивал бы влияние южных штатов в конгрессе за счет северных. Южные делегаты ожидаемо требовали полного учета рабского населения.

В ходе жарких дебатов либеральный делегат от Пенсильвании Джеймс Уилсон возродил идею Мэдисона, предложив «компромисс трех пятых»: каждый раб учитывался бы как три пятых «обычного» человека и при распределении мест в палате представителей, и при расчете налогов. Так в Конституции появилась формулировка: «Места в палате представителей и прямые налоги распределяются между отдельными штатами <…> пропорционально численности их населения, которая определяется путем прибавления к общему числу свободных лиц… трех пятых всех прочих лиц».

Примечательно, что слово «раб» в тексте отсутствует — оно ни разу не встречается во всей Конституции. Возможно, это отражало подсознательное стыдливое отношение к институту, который документ фактически защищал. Однако смысл положения не оставлял сомнений: южные штаты согласились на повышение причитающихся с них налогов из-за учета рабов в обмен на усиление своего политического влияния вследствие получения дополнительных мест в конгрессе. При этом рабы учитывались «не полностью», что снижало налоговое бремя. Косвенным следствием этого стало усиление роли южных штатов на президентских выборах: количество выборщиков от каждого штата определялось общим числом его представителей в конгрессе. Таким образом, «компромисс трех пятых» не только увеличивал представительство южан в нижней палате, но и расширял их влияние в коллегии выборщиков.

Политические последствия этого компромисса оказались огромными. Четыре из первых пяти президентов США были рабовладельцами из Вирджинии. Более того, на 12 из первых 16 президентских выборах побеждал кандидат-рабовладелец с Юга.

«Компромисс трех пятых» обеспечил южным штатам непропорционально большое влияние в палате представителей, что критически сказалось на попытках законодательного ограничения рабства. В 1793 году рабовладельческие штаты получили 47 из 105 мест, хотя при учете только свободного населения им полагалось бы 33 места. К 1812 году их представительство достигло 76 мест из 143 вместо 59, которые они имели бы без учета численности рабов [12].

Это положение стало главной причиной, по которой аболиционист Уильям Ллойд Гаррисон назвал Конституцию «договором со смертью и соглашением с адом». Хотя этот компромисс и позволил принять Конституцию в целом, его последствия преследовали страну вплоть до Гражданской войны, после которой рабство было окончательно отменено, а «компромисс трех пятых» полностью утратил актуальность.

На Конституционном конвенте возник и второй ключевой вопрос, связанный с рабством: как поступить с работорговлей. К тому времени 10 из 13 штатов уже запретили ввоз новых рабов на территорию США (что, впрочем, не означало отмены самого рабства). Однако в трех штатах — Джорджии, Северной и Южной Каролине — эта практика продолжалась. Делегаты от этих штатов категорически заявили, что покинут конвент, если новая Конституция запретит ввоз рабов [13]. Они требовали ограничить полномочия конгресса в этом вопросе, а также запретить налогообложение экспорта, от которого зависела их сельскохозяйственная экономика.

Дебаты по этим вопросам были жаркими. Многие делегаты, включая Лютера Мартина из Мэриленда, настаивали, что конгресс должен иметь право запретить работорговлю, называя ее «противоречащей принципам Революции и позорящей характер американского народа» [14]. Гавернер Моррис из Пенсильвании клеймил рабство как «гнусный институт» и «небесную кару для штатов, где оно существует» [15]. Джордж Мейсон из Вирджинии, сам рабовладелец, произнес эмоциональную речь об ужасах рабства, обвиняя плантаторов в «мелком тиранстве», а торговцев — в «преступной жажде наживы» [16]. Северные делегаты также возражали против запрета налогообложения экспорта, который лишил бы федеральное правительство значительных доходов.

Однако делегаты с Юга яростно защищали рабство и выступали против запрета на ввоз рабов. Чарльз Пинкни, рабовладелец из Южной Каролины, заявил: «Если рабство является злом, то его оправдывает мировая практика — во все времена половина человечества пребывала в рабстве» [17]. Оливер Эллсворт из Коннектикута, будущий второй в истории председатель Верховного суда США, утверждал, что запрет работорговли «будет несправедлив по отношению к Южной Каролине и Джорджии» [18].

В результате стороны достигли компромисса: конгресс не имел права запрещать ввоз рабов в течение 20 лет. Раздел 9 статьи I Конституции гласит: «Переселение или ввоз таких лиц, которых какие-либо из существующих ныне штатов сочтут нужным допустить, не должны запрещаться конгрессом ранее 1808 года, но на такой ввоз может быть наложен налог или пошлина, не превышающая 10 долларов за каждое лицо». Слово «раб» вновь не используется, но смысл положения очевиден. Примечательно, что статья V Конституции, регулирующая порядок внесения поправок, сделала это положение всего одним из двух, которые не подлежат изменению [19].

Почему же северные делегаты, считавшие рабство аморальным и отвратительным, согласились на этот компромисс? Стремясь создать новую Конституцию, которая будет принята конвентом и ратифицирована штатами, они не видели ему никакой альтернативы. Без этой уступки несколько южных штатов почти наверняка вышли бы из процесса создания нового Основного закона. Можно спорить, был ли этот выбор северян ошибочным и не лучше ли было вовсе отказаться от Конституции, чем принимать документ, защищающий работорговлю. Попросту говоря, для делегатов из северных штатов создание и принятие новой Конституции казалось важнее защиты прав рабов-африканцев.

Делегаты от северных штатов оправдывали свой компромисс иллюзорной надеждой на постепенное и «естественное» исчезновение рабства. «По мере роста населения, — заявлял Оливер Эллсворт, — бедных работников станет так много, что рабы окажутся бесполезными. Со временем рабство станет едва заметным пятнышком на карте нашей страны» [20].

Эти расчеты оказались ошибочными. В период с 1788 по 1808 год в США из Африки было ввезено более 200 тысяч рабов — всего на 50 тысяч меньше, чем за предыдущие 170 лет. В 1800 году конгресс принял закон о запрете ввоза рабов, который вступил в силу в 1808 году — в самый ранний срок, разрешенный Конституцией.

Если «компромисс трех пятых» и временный допуск работорговли отражали взаимные уступки, то третье положение — «О беглых рабах» — стало прямой гарантией прав рабовладельцев, требовавшей возвращения беглых рабов их хозяевам.

Еще в 1772