Сталинский план преобразования природы и его осуществление на Южном Урале - Елена Викторовна Лесная-Лыжина

Казалось, что они дают простой и дешевый путь к новым урожаям, ибо обычные методы (прополка, удобрение, покупка сортовых семян, разнообразие зерновых и т. п.) требуют инициативы, технологии, работы и денег. Магическое решение, которого искали Яковлев и Фейгинсон, казалось более простым, но его не существовало в действительности.

Максимов же разгромил первую большую «математическую» работу Лысенко, доложенную на съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству в январе 1929 года в Ленинграде. После этого Лысенко никогда уже не пытался заняться ни математикой, ни академической наукой вообще. Для него осталась область упрощенной науки.

К 10-летию Октября Тулайков заявил, что до сих пор урожаи составляли 25–30 % того, что можно получить при рациональном использовании природных сил, и указывал, что, тесно увязывая науку и практику, необходимо стремиться к следующему, 20-летнему, юбилею получить «обратные цифры», то есть более чем удвоить урожаи за 10 лет. Тогда же Яковлев опубликовал интуитивное предвидение удвоения урожаев за 10 лет и резко критиковал экономистов, говоривших об увеличении урожая за пятилетку лишь на 6–11 %; самые оптимистические предсказания были 19,4 %. Официальной целью пятилетки стало увеличение на 35 % среднего урожая на гектар.

За зиму 1927/29 года на Украине вымерзло 5 миллионов га озимой пшеницы, а за 1928/29 год–7 миллионов га. Именно на этом фоне появилась яровизация. В феврале 1929 года Лысенко пишет отцу-крестьянину на Полтавщину о яровизации озимой пшеницы; 1 мая Т. Д. Лысенко засевает полгектара, и урожай «сулит» 25 ц с га вместо 15 ц с га. «Весть об удивительном опыте дошла вскоре до Наркомзема Украины», – читаем в газетной статье 1937 года под рубрикой «Избиратели агитируют за своих кандидатов». В августе 1929 года, еще до начала испытаний. Народный комиссариат земледелия Украины опубликовал сообщение о решении проблемы. «В конце того же года НКЗ Украины пригласил агронома Лысенко на работу в Одесский институт селекции генетики, с тем чтобы он продолжил там свои работы по яровизации, а несколько позже правительство Украины наградило Т. Д. Лысенко орденом Трудового Красного Знамени». А сельскохозяйственная пресса неимоверно распропагандировала яровизацию и Лысенко, особенно когда Яковлев в ноябре 1929 года стал всесоюзным наркомом земледелия. В это же время была устроена кампания против экономистов-аграрников, которые из-за их якобы скептических, а на деле реалистических прогнозов были объявлены «вредителями». Предполагалось, что за все ответят враги. «Враги» были «вредителями», «лево-право уклонистами», «троцкистскими убийцами», «немецко-японскими шпионами», «космополитами», кем угодно, а недавно появилась тенденция решать вопросы охотой на «бюрократов».

В конце 1929 года на 1-й конференции аграрников-марксистов в Комакадемии выступил И. В. Сталин с требованием классовости и партийности, которое в политической практике последующих лет привело к уничтожению различия между политическими взглядами и профессиональной работой. Иначе говоря, специалисты были предупреждены, что деклараций о симпатиях к большевизму недостаточно, надо доказывать преданность включением марксизма в свою специальность.

Неделей раньше была опубликована адресованная В. И. Ленину телеграмма 1919 года по поводу взятия взбунтовавшегося форта, важного для обороны Кронштадта: «Морские специалисты уверяют, что взятие «Красной Горки» с моря опрокидывает всю морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку… Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой. Сталин». Факт публикации ставил науку в подчинение практической пользе, открывал систематические нападения на научную автономию и означал предпочтение упрощенной науки. Все же, например, с 1928 по 1933 год правительство предпочитало следовать совету Тулайкова, который не обещал панацеи, как Вильямс, но предлагал большую скорую отдачу на небольшое капиталовложение. Результат был налицо, но к середине 30-х годов правительство обратилось – на четверть века – к схемам Вильямса, отставив Тулайкова в сторону.

После статьи Сталина «Головокружение от успехов» в марте 1930 года темпы коллективизации на время упали, соответственно и себестоимость зерна снизилась с 10,6 руб/ц в 1929 году до 8,4 руб/ц. Затем коллективизация усилилась, а себестоимость подскочила до 17,3 руб/ц в 1931 году и 22,9 руб/ц в 1932 году. За период 1930 – 1934 годов спад производства зерна по сравнению с 1925–1929 годами составил около 14 %. Пятилетка не была выполнена по всем основным показателям (прибыль, рентабельность, производительность труда), кроме процента коллективизации. Ответом Сталина были репрессии. Весной 1933 года газеты сообщили о расстреле 35 специалистов-аграрников и заключении еще 40 человек в тюрьму. Одной из жертв, что показательно, был экономист из сельскохозяйственной секции Госплана, выступивший против расширения посевных площадей и поддерживавший интенсификацию производства. Однако курс на экстенсивное развитие взял верх. В 1931 году Тулайков называл причины дальнейшего упадка: плохое управление, плохое снабжение, неряшливая работа, обилие сорняков. Но истерия разоблачения «вредителей» играла на руку вождям упрощенной науки, точнее, псевдонауки.

После успеха единичного «опыта» на 1/2 га Украинский НКЗ заказал на весну 1930 года 1000 опытов такого рода. Хотя это была первая весна коллективизации, Лысенко заявил в 1930 году, что 900 хозяйств испытывают яровизацию на 342 га. Через два года в своем персональном журнале он опубликует результаты опытов 1930 года и приведет результаты по… 4 га в 4 хозяйствах. С точки зрения специалистов, это нельзя было считать опытом. Однако в то время автономия специалистов подвергалась нападкам, в ней видели проявление остатков гнилого либерализма по отношению к вредителям строительства социализма. Дело было не в том, опыт это или не опыт. Как сказал Сталин в 1931 году: «Если есть страстное желание, то каждая цель будет достигнута, каждое препятствие преодолено». Подобное поведение успешно демонстрировал Лысенко.

В июле 1931 года нарком Яковлев выпустил декрет о массовых испытаниях яровизации весной 1932 года. Осенью того же года на долю Лысенко выпал успех больший, чем в 1929-м: Яковлев пожурил Лысенко за недооценку масштабов революционности его экспериментов, а конференция по борьбе с засухой приняла резолюцию о кампании за яровизацию. Яковлев говорил и о советской концепции рентабельности: «…когда интересы Советского Союза, как экономического целого, требуют, мы можем позволить временные «убытки». Конечно, яровизация приносила убытки (отнюдь не временные), но Яковлев здесь лишь развивал указание Сталина о рентабельности не отдельного хозяйства, а всей экономики в национальном масштабе. Это один из основных принципов сталинистской аграрной революции и в целом экономической политики, который и по сей день не преодолен.

Вторжение Лысенко в область растениеводства и генетики, фатальное для научной генетики, было его запоздалым ответом на самый нереалистичный, противоречивый и трудный для уразумения декрет «О селекции и семеноводстве», принятый в августе 1931 года. По поводу