Троцкий: Жизнь революционера - Джошуа Рубенштейн

войск на своей территории. Прибалтийские страны не могли противостоять этому требованию. К весне 1940 г. Сталин включил их в состав СССР. Троцкий отказался осудить эти действия, убежденный в необходимости обороны первого в мире коммунистического государства любой ценой. В ноябре 1939 г. война добралась до Финляндии. Сталин вторгся в эту страну, понимая необходимость расширения сети оборонительных рубежей вокруг Ленинграда. Но финны храбро сопротивлялись, продемонстрировав низкую боеспособность Красной армии и тем самым дав надежду Гитлеру. Советские войска смогли добиться успеха лишь после 100 дней ожесточенных боев. Троцкий продолжал защищать сталинское наступление и даже, вопреки всем очевидным свидетельствам, утверждал, что Красная армия вмешалась в конфликт на стороне угнетаемого финского пролетариата. Его замысловатые рассуждения на этот счет сильно озадачили его сторонников в Нью-Йорке и других местах.

В июне 1940 г. рухнула французская оборона, позволив вермахту занять Париж. Троцкий понимал, что триумф Германии подрывает сталинскую стратегию, выстроенную из расчета на продолжительную войну между Францией и Германией, как это было в Первую мировую. Но Германия не увязла на западе. Это была катастрофа. Троцкий не прекращал подчеркивать «преступную и зловещую роль, которую сыграли Кремль и его Коминтерн». Сталин рассчитывал, что пакт о ненападении с Гитлером поможет выиграть время для подготовки к войне, но он совершил фундаментальную стратегическую ошибку. Согласившись на раздел Польши, Сталин позволил исчезнуть «польскому буферу», дав Германии «общую границу с СССР». Троцкий понимал, что немецкие «победы на Западе – только подготовка грандиозного движения на Восток». Сталин хотел избежать войны, но это еще не значило, что «война пощадит Сталина».

На фоне мрачных новостей, приходивших из Европы, Троцкий смог дать волю своему язвительному перу. Ему нужно было зарабатывать деньги на содержание семьи и дома вместе со множеством переводчиков, машинисток и охранников; он получил хороший аванс за биографию Сталина, но рукопись уже больше чем на год отставала от графика. Ему становилось все труднее писать. Он страдал гипертонией и предполагал, что умрет от инсульта. Врачи рекомендовали ему покой и послеобеденный сон. Он часто начинал свой день с кормления цыплят и кроликов в клетках, которые стояли во внутреннем дворике виллы. В другое время, когда у него появлялось настроение, он выезжал за город на пикник или на поиски необычных кактусов, которые он выкапывал и привозил домой.

В последние годы жизни Троцкий неустанно боролся за то, чтобы получить разрешение на въезд в США. Америка пленила его с того момента, как он впервые приехал туда в 1917 г.; к тому же он полагал, что будет там в большей безопасности. Весной 1938 г. Троцкий переписывался с Кассом Кэнфилдом из издательства Harper and Brothers, ища возможность поработать в Нью-Йорке, где он мог бы получить доступ к старым газетам. Он связывался со сторонниками, такими как Джеймс Кэннон, на предмет организации его приезда в Калифорнию. Он обращался к Роджеру Болдуину, лидеру Американского союза защиты гражданских свобод. Всюду его ждала неудача. В декабре 1938 г. в интервью газете The Daily News Троцкий высказал свое разочарование тем, что Америка отказывается его принять. Однажды он уже приезжал в Нью-Йорк «без всякого паспорта, без всякой визы, без всяких абсурдных и унизительных формальностей! Ваши иммиграционные власти беспокоились, нет ли у меня трахомы, но их абсолютно не волновали мои идеи». Теперь он обратился за помощью с визой к крайне неожиданному посреднику.

Мартин Дайс был реакционным конгрессменом-демократом из Техаса, который в период с 1938 по 1944 г. возглавлял Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Осенью 1939 г. в его штабе обсуждалась идея пригласить Троцкого дать показания об истории сталинизма. Сторонники Троцкого возражали против этого плана – это могло быть истолковано как сотрудничество с крайне правыми, – но ему так хотелось получить американскую визу, пусть даже временную, что он сделал все возможное, чтобы угодить комиссии[45]. Визит Троцкого в Остин намечался на октябрь 1939 г. Но Дайс вскоре отменил приглашение, заявив, что Мексика отказалась гарантировать возвращение Троцкого. Тем не менее Троцкий со своим штабом продолжали зондировать все возможные способы. Он тайно встречался с американскими консульскими работниками, предлагая поделиться конфиденциальной информацией о Мексиканской коммунистической партии и сталинских агентах в США. Возможно, он пытался изобразить себя полезным американской разведке ради получения визы, а может, учитывая оказываемое на него давление, в самом деле полагал, что чем больше американцы знают, тем в большей безопасности он находится.

Контакты Троцкого с комиссией Дайса дали мексиканским сталинистам еще один повод для нападок на него. Следуя указаниям из Кремля, они уже давно изображали Троцкого агентом западного империализма; с приходом к власти Гитлера советская пропаганда принялась связывать его с фашизмом. Его очевидная готовность к сотрудничеству с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности дала его врагам новый козырь. Они начали распространять слухи, что Троцкий собирается разгласить сведения о деятельности коммунистов в Латинской Америке и даже готов обсуждать нефтяную промышленность Мексики – тему щекотливую как внутри страны, так и в мексикано-американских отношениях. Все это способствовало компрометации Троцкого в левых кругах, где с момента его прибытия в Мексику то нарастала, то затихала кампания за выдворение его из страны как нежелательного иностранца.

Но мексиканские сталинисты преследовали и более зловещую цель: они желали ему смерти. Ранним утром 24 мая 1940 г. 20 вооруженных до зубов мужчин устроили внезапное нападение на виллу Троцкого. Их лидером был мексиканский художник Давид Сикейрос. Будучи убежденным сталинистом, Сикейрос сражался против Франко в составе Интернациональных бригад, а затем вернулся в Мексику, полностью готовый следовать указаниям Кремля. Собранная им группа нападавших, переодевшись в форму мексиканских солдат и полицейских, атаковала отряд полиции из пяти человек, которому было поручено охранять Троцкого и который размещался в небольшом домике у стен виллы. Почти все полицейские в этот момент спали, и нападавшие смогли связать их, не сделав ни единого выстрела. При содействии Роберта Шелдона Харта – одного из американских телохранителей Троцкого, которые незадолго до этого прибыли из Нью-Йорка, – нападавшие около четырех утра смогли проникнуть на виллу через раздвижную дверь гаража, что позволило им взять под контроль всю территорию и блокировать телохранителей в их небольшой казарме. Настроенные во что бы то ни стало убить Троцкого, они открыли автоматный огонь по спальням и бросили туда зажигательные гранаты. Седова столкнула Троцкого с кровати и легла на него сверху (страдая от бессонницы, тот чуть раньше принял снотворное, из-за чего не смог сразу проснуться).

Сева тоже упал с кровати на пол и забился в угол. Но даже так одна из пуль, пробив матрас, задела его лодыжку. От зажигательной гранаты в его спальне, которая примыкала к спальне деда, начался пожар; Седовой пришлось тушить его одеялом. Атака длилась около 15 минут. Нападавшие расстреляли более 300 патронов, после чего скрылись, захватив обе машины Троцкого. Когда на место прибыла полиция и журналисты, Троцкий был готов говорить с ними, и его энергичный, боевитый настрой – он только что пережил смертоносную атаку, но отделался лишь небольшими порезами от разбитого стекла – дал полицейским повод подозревать, что нападение было инсценировкой. Расследование вскоре показало, что Харт исчез – предположительно, похищен нападавшими. Но по мере накопления улик против Харта Троцкий все более настойчиво выступал в его защиту – даже после того, как тело Харта было обнаружено в укрытии. Нападение бросало тень на Троцкого. Полиция по-прежнему подозревала, что он сам инсценировал его, чтобы использовать как аргумент против тех, кто настаивал на его выдворении. Полицейские допросили домочадцев и задержали двух телохранителей Троцкого, надеясь, что они дадут показания против него. Коммунистическая пресса повторяла ту же версию.

Через неделю после нападения Троцкий направил письмо президенту Карденасу. Он пережил покушение «огромной машины убийств», а его внуку требуется ежедневная медицинская помощь, чтобы вылечить раненую ногу. Но прямо сейчас, писал он, полиция совершает «несправедливую ошибку», превращая жертв в обвиняемых. Карденас вмешался, приказав освободить людей Троцкого.

Твердо настроенный отразить следующую атаку, Троцкий организовал вокруг виллы усиленную охрану. С десяти вечера до семи утра никому