Редактор. Закулисье успеха и революция в книжном мире - Сара Б. Франклин

Poles), тот забрасывал Джудит подробностями и давал ей понять свои предпочтения. «Джон знал все, чего хотел, – рассказывала мне Джудит. – Он выбирал цвета обложек. Он разбирался в качестве бумаги и размерах шрифтов. Он хотел проводить рукой по странице и чувствовать буквы». Работа Джудит с Апдайком отнюдь не ограничивалась словами на бумаге: она стала его главной фанаткой, но также и его камертоном. «Он всегда хотел услышать мое мнение по поводу любой мелочи и только тогда принимал решение», – сказала мне Джудит. Однажды, когда она пыталась устроить ему интервью в Vogue, Апдайк заартачился. Стал бы доверять такому модному глянцевому журналу, как Vogue, Генри Бек? – жаловался писатель[516]. (Бек – персонаж Апдайка, впервые появившийся в рассказе «Болгарская поэтесса» (The Bulgarian Poetess), изначально вышедшем в The New Yorker в марте 1965 года, а в следующем году включенном в сборник «Музыкальная школа».) Но Апдайк давно научился доверять суждениям Джудит и зачастую соглашался с ними. Нехотя он позволил ей договориться об интервью.

Апдайк понимал, что его бесконечные просьбы могут испытывать терпение Джудит, но это не означало, что он снижал темп[517]. Он определялся с одной деталью книги, затем снова писал по второму и даже по третьему кругу с дополнительными замечаниями и исправленными идеями. Зачастую Апдайк писал или звонил своему редактору ежедневно, особенно когда его рукописи готовили к отправке в типографию[518]. Джудит рассказала мне, что это «немного раздражало» некоторых в «Кнопфе». Но она с готовностью его оправдывала. «Для него это важно!» – объясняла она. Апдайк стал приносить «Кнопфу» огромную прибыль, и, как напоминала Джудит своим нетерпеливым коллегам, «он уже покинул одно издательство, [ «Харпер»]», потому что там «пытались приказывать ему, что делать, и он был этим недоволен»[519]. Джудит знала, что другие издательства не упустят шанс переманить Апдайка к себе, если он хоть как-то выразит свое недовольство «Кнопфом».

Она понимала, что преданность Апдайка их издательству во многом зависит от нее, поэтому терпеливо выслушивала его и изо всех сил старалась выполнять все его требования. «Это не значит, что я раболепствовала», – сказала мне Джудит. Обычно ей удавалось переубедить писателя или заставить его лишний раз обдумать что-то, если она считала это необходимым. Например, осенью 1966 года он прислал «Музыкальную школу», и Джудит показалось, что некоторые части сборника стоит доработать, прежде чем отправлять его в печать. «Мы с радостью получили “Музыкальную школу”, – начинала Джудит полстраницы похвал. – Единственный рассказ, который меня напрягает – и я прочла его еще раз, – осторожно заметила она, – это “Харв сейчас пашет” (Harv is Plowing Now) <…> По-моему, “Музыкальная школа”, в которой ты использовал ту же ассоциативную технику, требует от читателя определенного полета фантазии, но мне кажется, что ты облегчил его для нас. А вот с Харвом и Уром у меня ничего не получилось». Обычно, когда Джудит предлагала подобную резкую критику, у нее получалось переубедить Апдайка. «Ему бы не понравилось, если бы я сказала: “Ты должен”, – поняла Джудит еще на раннем этапе. – Он бы этого не потерпел. Поэтому я отлично ему подходила», – сказала она мне.

Когда они привыкли друг к другу и у Джудит появилась уверенность в том, что Апдайк останется в «Кнопфе», она начала отвечать на его просьбы с небольшими подколами. Одно из писем она начала так: «Что же до обложки, из-за которой ты вздыхаешь (и уже наверняка задыхаешься)»[520], а дальше детально ответила на вопросы Апдайка. «Это не означает, что ты не имеешь права выть по поводу чего угодно», – писала Джудит в завершение письма. К тому моменту она подписывала все послания Апдайку: «С любовью, Джудит». «Мы стали очень хорошими друзьями», – сказала она мне.

Хотя они размывали границы между личным и профессиональным, Джудит старалась никогда не позволять дружелюбию мешать работе. Вместо этого она хитро использовала их отношения, чтобы облегчить писательский процесс. «Дорогой Джон, думаю, было бы здорово, если бы ты занес ее сам», – писала Джудит Апдайку, когда тот сказал, что подготовил для нее новую рукопись[521]. Она добавила: «Возможно, я смогу добавить “личный штрих”, угостив тебя обедом или напоив чаем (теперь я варю его в офисе)». Всем в «Кнопфе» было очевидно, что между Джудит и Апдайком летают искры. Кэти Зукерман, которая впоследствии стала ассистенткой Джудит, вспоминала день, когда Апдайк пришел в офис и Джудит послала ее что-то для него принести[522]. Когда Зукерман вернулась, Джудит «наклонилась к нему, чтобы отдать ту вещь, и так кокетливо согнула ногу в колене, – вспоминала ассистентка. – Я подумала, что она влюблена». Зукерман знала, что Джудит «безумно любит Дика», но видела, что она тем не менее открыто добивается внимания Апдайка. «Думаю, она любила иногда пошалить, – сказала Зукерман. – И немного пофлиртовать».

Апдайк работал с Джудит с таким же удовольствием, что и она с ним, и давал ей об этом знать. После делового обеда с редактором The Atlantic, Питером Дэйвисоном, Апдайк описал Джудит его недовольство по поводу награды, вручаемой редакторам, которую тот считал бесполезной и глупой[523]. Однако у Дэйвисона было исключение – он сказал Апдайку, что, если бы так почтили Джудит Джонс, это было бы неплохо. Апдайк нежно написал Джудит, что у нее повсюду есть поклонники. Он подписал письмо: «С любовью, Джон». Это была не пустая похвала. Когда они с Джудит проработали вместе уже десять лет, Джон написал ей, что только что отредактировал завещание и сделал ее своим литературным душеприказчиком[524]. Он надеялся, что она будет польщена или хотя бы немного довольна. Несмотря на то что Джудит приняла эту новость хладнокровно, она была вне себя от радости – литературный взлет Апдайка был для нее большим источником гордости. «По-моему, учитывая размер статьи, ты произвел вполне достойное впечатление, – написала она ему вскоре после появления выпуска Life в 1966 году в киосках. – Кажется, это важный сезон для “Кнопфа”»[525].

Это был действительно важный период для издательства, особенно для авторов Джудит, в год, который и без того оказался знаменательным. 22 мая 1966 года Джулия Чайлд стала первой, кто получил награду «Эмми» за индивидуальные достижения в образовательном телевидении от Национальной академии телевизионных искусств и наук (The National Academy of Television Arts and Sciences)[526]. Чайлд и «Французского шеф-повара» отметили наряду с такими суперзвездами телевидения, как Боб Хоуп, Дик Ван Дайк и Мэри Тайлер Мур. А затем в начале осени пришла новость из журнала Time – Чайлд выбрали в качестве лица его ноябрьской обложки. К тому моменту «Французский шеф-повар» стал доступен по всей стране: передачу показывали 104 канала по всем Соединенным Штатам, и имя Джулии Чайлд было