Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Евгений Сурков. Остававшийся на «хозяйстве» Косолапов сначала по привычке занял выжидательную позицию, а потом стал склоняться к тому, чтобы дать статью Дымшица без какой-либо правки. И тогда бывшие подчинённые Бондарева вызвонили писателя в газету.

Бондарев, к его чести, повёл себя аки лев. С одной стороны, он попенял своему бывшему литинститутовскому товарищу Сарнову, зачем он вообще обратился к поэзии Вознесенского и Евтушенко. «Я сомневаюсь, – заявил он, – что у них (у Евтушенко и у Вознесенского. – В. О.) было совершенно точное, определённо вычерченное политическое лицо» (РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 5. Д. 29. Л. 17). Но, с другой стороны, писатель сразу сказал, что в обиду Сарнова не даст. «Эта статья ‹Дымшица›, которая лежит передо мной, – заявил Бондарев на редколлегии „ЛГ“, – меня не удовлетворяет ни как члена редколлегии, ни как коммуниста» (РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 5. Д. 29. Л. 20). Под напором Бондарева Косолапов дрогнул и согласился с тем, что Сарнов никакой не ревизионист и что Дымшиц, в целом написавший, по его мнению, верную статью, должен внести в материал коррективы.

Тут не лишним будет рассказать о том, как повёл себя в этой истории Феликс Кузнецов. В отличие от Бондарева он стал юлить. Когда его на редколлегии спросили о полемике Дымшица с Сарновым, Кузнецов уклончиво заявил: «Завтра меня принимает ‹завотделом культуры ЦК› Д. А. Поликарпов, мнение которого в целом нам неизвестно, завтра же я буду у ‹завсектором отдела культуры ЦК› И. С. Черноуцана» (РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 5. Д. 29. Л. 9).

Феликс Кузнецов вообще отличался удивительной изворотливостью. Лакшин рассказывал: «Нам удалось напечатать несколько ядовитых статей – К. Буковского против нового романа Бабаевского, статью Е. Суркова с критикой Кочетова и т. п. И начались гоненья. Ф. Кузнецов хитроумно лавировал. В редакции появлялся не очень часто, ездил в какие-то командировки в Чехословакию и проч., в промежутках же писал письма ‹секретарям ЦК› Поспелову и Суслову, воюя со своими противниками в редколлегии, которые плели против него интриги, и сам чем-то оплетал их» (Лакшин В. «Новый мир» во времена Хрущёва. С. 47). Косолапов такого виляния Кузнецову не простил. И когда осенью 1961 года в «ЛГ» разгорелся новый скандал – уже по поводу публикации признанного властями крамольным стихотворения Евгения Евтушенко «Бабий Яр», он, успев избавиться от приставки «и. о.», назначил критика на роль главного виновника и через какое-то время всё-таки вынудил из редакции уволиться.

Кстати сказать, Бондарев от того скандала устранился и в разборках не участвовал. Перед этим он уклонился и от участия в кампании по осуждению нового романа Всеволода Кочетова «Секретарь обкома» (в газете на эту книгу обрушился Евгений Сурков).

Второй раз Бондарев бросил все дела и прибежал в «Литертурку» в самом конце 1961 года – после выхода в Калуге альманаха «Тарусские страницы». Этот альманах составлялся при самом активном участии его институтского учителя Константина Паустовского. Попали туда и некоторые вещи сотрудников и авторов «Литературной газеты», в частности Булата Окуджавы, Бориса Балтера и Владимира Максимова. Над всеми ними сгустились тучи.

Все надеялись, что Бондарев эти тучи развёл бы. Но писатель весь альманах под защиту брать не стал («Он, – заявил он 21 декабря 1961 года на редколлегии „ЛГ“, – слишком сборен, слишком разен, слишком пёстр»). Из всех вещей этого альманаха Бондарев выделил лишь повесть Балтера (позднее он написал о ней для «Литературки» целую статью).

Здесь следует добавить, что Косолапов хоть в июле 1961 года и избавился от приставки «и. о.», но полной свободы в «Литгазете» так и не получил. Партаппарат сразу выписал ему из Харькова комиссара – Юрия Барабаша. А тот немедля начал закручивать в редакции гайки. На Бондарева Барабаш сразу стал смотреть косо: тот считался лучшим другом Бакланова и везде и всюду с пеной у рта отстаивал повесть своего приятеля «Пядь земли». Барабаш, наоборот, отругал её самыми последними словами во всесоюзной газете «Известия». Феликс Кузнецов его тоже не очень устраивал, не нравился ему и Лакшин. Из других сотрудников отдела русской литературы нового замглавреда сильно раздражал Окуджава. Поэтому следовало ждать больших кадровых перемен.

Развязка наступила весной 1962 года. Косолапов вынужден был временно возложить руководство отделом русской литературы на Георгия Гулиа. И уже 12 апреля 1962 года редколлегия «ЛГ», выслушав первый отчёт Гулиа, постановила: «Признать состояние загона, портфеля, а также текущей работы ‹отдела русской литературы› с организацией статей для газеты совершенно неудовлетворительным» (РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 5. Д. 290. Л. 31). То есть вся предыдущая работа Бондарева в «Литгазете» как бы перечёркивалась.

Вскоре новое начальство «ЛГ» нашло повод уколоть Бондарева и по другому поводу. У писателя в «Новом мире» вышел первый роман «Тишина». И как отреагировала на это «Литгазета»? 24 мая 1962 года редколлегия постановила: «Роман Ю. Бондарева оценить в проблемной статье» (РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 5. Д. 290. Л. 43). То есть никакую отдельную рецензию руководство газеты на «Тишину» давать поначалу не хотело. Юрий Барабаш, как и Гулиа, не считал, что «Тишина» требовала к себе особого внимания.

Интересно, что Гулиа, дорвавшийся до власти в отделе русской литературы, сам вкалывать не собирался. Расквитавшись с Окуджавой, он вскоре собрался в длительный творческий отпуск. Косолапов был просто взбешён и вскоре стал подыскивать ему замену. Выбор пал на критика Евгения Осетрова, но Бондарев к этому уже никакого отношения не имел. Он за весь 1962 год заглянул в газету всего три или четыре раза. «Литературка» ему уже была неинтересна – у писателя появилось много дел на киностудии «Мосфильм». Но тем не менее окончательно с газетой Бондарев не порывал. Она была ему нужна для поддержания в разных кругах своего высокого статуса.

Всё изменилось в начале 1963 года. Накануне на Косолапова на одном из правительственных приёмов в присутствии Хрущёва с резкой критикой обрушился знаменитый скульптор Вучетич. Реакция сверху последовала незамедлительно: Косолапов был уволен, а на его место Кремль утвердил Александра Чаковского. Бондарев с Чаковским давно был в контрах и не раз публично критиковал прозу этого писателя за схематизм. Неудивительно, что Чаковский, когда формировал новый состав редколлегии «Литературной газеты», Бондареву в нём места не нашёл. Как не нашёл места Солоухину, Евгению Суркову и ещё трём литераторам.

17 января 1963 года секретариат Союза писателей СССР кратко поблагодарил Бондарева за работу в прежнем составе редколлегии «ЛГ». И на том спасибо – мог бы и этого не сделать.

Метод неузнаваемого героя

Вкус к работе в кино у Юрия Бондарева появился