Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

каждому сценарию принимал совет объединения. Зимой и осенью он собирался на свои заседания, как правило, чуть ли не каждые три дня, а летом – раз в две-три недели. Но последнее слово чаще всего оставалось даже не за формальным председателем совета Мальцевым, а за фактическим руководителем – Бондаревым.

Первое время он вертелся как уж на сковородке. Судите сами: в начале 1962 года на него свалился с десяток сценариев, и все они были завязаны на достаточно крупных писателей. Достаточно сказать, что в портфеле объединения находились материалы Эммануила Казакевича, Владимира Тендрякова и Григория Бакланова. Это были не последние в литературе имена. К тому же с двумя из них Бондарев давно приятельствовал (ещё с литинститутских времён), а Казакевичу он в середине 1950-х годов помогал редактировать его детище – альманах «Литературная Москва».

Со сценариями Бакланова «Пядь земли» и Тендрякова «Авария» Бондареву было всё ясно. Они были написаны на хорошем уровне, и их не стыдно было передавать режиссёрам. Но для писателя не являлось секретом, что этих двух его приятелей на дух не переносили охранители. Этим и объяснялись многие придирки чиновников, придерживавшихся ортодоксальных взглядов, к работам его друзей. И чтобы спасти оба сценария, Бондарев вынужден был лавировать.

Сложнее оказалось с Наумом Мельниковым. Его в 1947 году уже пытались вычеркнуть из литературы: власть тогда ополчилась на опубликованную им в журнале «Знамя» повесть «Редакция». Теперь он взял за основу рассказ Эммануила Казакевича «При свете дня». К слову, до Мельникова уже кто-то пытался что-то с этим рассказом сделать, но Казакевич своего согласия на продолжение работы не дал. Однако и Мельников с поставленной задачей не справился. «Н. Мельников, работая в отрыве от писателя Э. Казакевича, – признал Бондарев в феврале 1962 года на одном из заседаний совета, – не сумел сохранить в сценарии глубину и талантливое своеобразие рассказа Казакевича, увлёкшись иллюстративными приёмами при изложении воспоминаний действующих лиц».

Чуть позже спасти положение попытался гендиректор «Мосфильма» Сурин. Он даже публично попенял Бондареву: почему это, дескать, объединение не нашло общего языка с Казакевичем. Писатель объяснил: «Казакевич настоял на том, что сценарий должен писать Мельников, и этот сценарий не получился. Сценарная разработка Попова и Гелейна, в которую они вложили много энтузиазма, тоже не получилась, хотя это было уже ближе к первооснове. Делать сценарий по этому рассказу Казакевича очень трудно». В итоге «Мосфильм» отказался от дальнейшей работы с Казакевичем, а Мельников впоследствии взялся за другой сценарий.

Повторю: Бондареву приходилось на «Мосфильме» несладко. Я прочитал все сохранившиеся протоколы заседаний объединения писателей и киноработников за 1962 год. Посмотрите, кого писатель горячо поддерживал, за кого боролся и чьи работы безжалостно отклонял.

12 апреля. На заседании совета был представлен первый вариант сценария Георгия Радова «У трёх дорог». Бондарев хорошо знал этого публициста: они вместе состояли в редколлегии «Литературной газеты». Тем не менее ему работа коллеги не понравилась. Его мнение: ещё всё сыро, надо работать.

18 апреля. Бондарев завернул заявку Н. Жданова на создание сценария «Бедность».

25 апреля. Совет, рассмотрев второй вариант сценария Григория Бакланова «Пядь земли», пришёл к выводу, что работа ещё не закончена.

16 мая. Бондарев отверг заявку Николая Оттена и Александра Гладкова «Свистун». «Очень заманчиво, – признался он, – написать сценарий о том, как чудак-человек сталкивается с жестокостью жизни и что из этого получается. Об этом написано много. Предлагаемая заявка для меня социально не прозвучала» (РГАЛИ. Ф. 2453. Оп. 4. Д. 2572. Л. 72).

25 июня. Бондареву дали на рассмотрение заявку Георгия Владимова «Мост». Владимова он знал лично, тот успел поработать под его началом в «Литературке». Писателю многие идеи Владимова понравились, и он высказался однозначно: «Заключить с автором договор» (л. 34).

Подведём предварительные итоги – пока что в части работы объединения со сценариями, а заодно ещё раз проясним роль Бондарева.

Итак, на начальном этапе сценаристы обязаны были сообщить о своих замыслах и в случае интереса к ним подать соответствующие заявки. Именно так осенью 1962 года поступил Владимир Крепс. Бондареву идея его сценария «Почтовая марка» показалась любопытной, и он 21 ноября 1962 года официально предложил Крепсу подать в объединение заявку. Так же отнёсся Бондарев и к планам Юрия Трифонова написать сценарий «Победитель шведов».

Правда, иногда заявки на экранизации следовало согласовывать с авторами оригинальных текстов. Скажем, 1 августа 1962 года стало известно, что выпускник режиссёрского факультета МГУ Андрей Ладынин хотел снять фильм по рассказу Василия Аксёнова «На полпути к Луне». Бондарев к самой идее отнёсся с интересом, но сказал, что для начала директору объединения Данильянцу следовало бы приобрести у Аксёнова права на экранизацию.

Те, чьи заявки получали одобрение, должны были в установленный срок представить литературный сценарий. Однако никто не гарантировал, что эти сценарии потом будут запущены в режиссёрские разработки. Тот же Бондарев 10 октября 1962 года предъявил много замечаний к первому варианту сценария Александра Галича и Михаила Вольпина «Невесёлая история». Вердикт был таков: предложить авторам свой сценарий доработать.

К слову, совет объединения мог забраковать и второй, и третий варианты. Так, в частности, случилось с работой Юрия Авдеенко «Этажи», хотя тема сценария была весьма актуальна. Не спасло Авдеенко даже то обстоятельство, что Леон Сааков согласился взяться за режиссёрскую разработку (напомним, что Сааков раньше снимал картину по повести Бондарева «Последние залпы»). Не повезло и Б. Столярову: он собирался экранизировать «Рассказ о первой любви» одного из главных литгенералов Николая Грибачёва, но Бондарев пришёл к выводу, что в рукописи Столярова «недостаточно интересна основа для создания фильма».

Если сценарий совет объединения устраивал, то его потом, как правило, посылали на утверждение в главк кино Министерства культуры. Именно так Бондарев поступил 19 сентября 1962 года, дав команду представить в главк литсценарий Тендрякова «Короткое замыкание». То же самое он повторил 21 ноября со сценарием Климентия Минца «Спящий лев». Хотя были исключения: какие-то одобренные на «Мосфильме» сценарии могли сразу быть рекомендованы для запуска в режиссёрскую разработку.

Отдельная тема – поиск и утверждение режиссёров. Тут единых правил не существовало, в каждом случае всё решалось индивидуально. Иногда инициативу проявляли сами режиссёры. Так было, в частности, со сценарием «Пядь земли» Григория Бакланова. 4 июля 1962 года Бондарев доложил на заседании совета: «Режиссёр Ю‹лий› Карасик сказал, что его интересует повесть „Пядь земли“» (РГАЛИ. Ф. 2453. Оп. 4. Д. 2572. Л. 49). Это сразу насторожило Авенира Зака. Он попытался перенацелить Карасика на сценарий Аркадия Васильева «Принят единогласно», делать фильм по которому желающих не находилось. Но Бондарев оборвал Зака на полуслове. «Я