Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

Подобные структуры власти действовали и на Юге при А.И. Деникине, с тем отличием, что роль Совета министров исполняло при нем Особое совещание (в котором аналогами министерств были управления), управляющие губерниями назывались по-старому губернаторами, управляющие уездами – начальниками уездов, главные начальники краев – главноначальствующими областями (с той разницей, что при Деникине объединялись в области все губернии, кроме казачьих областей, а при Колчаке объединялись в края лишь прифронтовые губернии, да и то временно). Да еще при Деникине не было органа, подобного Совету Верховного правителя при Колчаке.

Кадровый вопрос: прагматик Колчак на фоне идеалиста Деникина

В кадровом вопросе А.В. Колчак проявил себя незаурядным прагматиком. В противоположность А.И. Деникину, вследствие своих либеральных комплексов избегавшему принимать на службу администраторов, кадровых полицейских и жандармов «царского режима» (исключение Деникин делал для военных и служащих судебного ведомства), Колчак делал ставку на профессионалов и не только не стеснялся привлекать на службу «старорежимные» кадры, но охотно это делал. Так, начальником Главного тюремного управления при нем был назначен бывший томский губернатор Гран, товарищем (заместителем) министра внутренних дел – бывший петроковский (в Польше) губернатор Ячевский, список сенаторов пополнили бывшие камергеры императорского двора князь Куракин и Шелашников.

Польза от такого подхода наиболее наглядно проявилась в деятельности правоохранительных органов. Статус и деятельность правоохранительных органов при Колчаке (как судебных, так и силовых), системы образования и отношения государства с церковью вообще представляют особый интерес, поэтому рассмотрим их отдельно. Колчаковское правительство обеспечило населению хоть какое-то (большего в условиях Гражданской войны ожидать было нельзя) подобие правопорядка. В противовес советской власти, уничтожившей независимость судов, была возрождена судебная система дореволюционной России, со времен реформы Александра II 1864 года являвшаяся одной из самых демократических в мире, основанная на независимости судей, гласности судопроизводства, равенстве всех перед законом, праве каждого на судебную защиту (адвоката) и институте присяжных. Был возрожден и возглавлявший ее Правительствующий Сенат, собравшийся в Омске в январе 1919 года в составе «временных присутствий» из имевшихся в наличии сенаторов до взятия Москвы[265]. Именно перед лицом Сената, после его торжественного открытия 29 января 1919 года, освященного омским архиепископом Сильвестром, принесли присягу на верность государству и законам сам Колчак и его министры[266]. Текст присяги Верховного правителя гласил: «Обещаюсь и клянусь перед Всемогущим Богом, Святым Его Евангелием и Животворящим Крестом быть верным и неизменно преданным Российскому государству как своему Отечеству. Обещаюсь и клянусь служить ему по долгу Верховного правителя, не щадя жизни своей, не увлекаясь ни родством, ни дружбой, ни враждой, ни корыстью и памятуя единственно о возрождении и преуспеянии государства Российского. Обещаюсь и клянусь воспринятую мною от Совета министров верховную власть осуществлять согласно с законами государства до установления образа правления, свободно выраженного волей народа. В заключение данной клятвы осеняю себя крестным знамением и целую слова и крест Спасителя моего. Аминь»[267]. Текст присяги членов правительства был сходным, лишь слова о власти Верховного правителя заменялись словами: «Обещаюсь и клянусь повиноваться Российскому правительству, возглавляемому Верховным правителем». Аналогичная присяга была установлена для членов земских управ на местах.

Более того, при Колчаке деятельность демократических судов присяжных впервые была распространена на Восточную Сибирь и Дальний Восток[268]. При этом, в соответствии с законом Временного правительства от 25 сентября 1917 года, для присяжных отменялся существовавший до революции имущественный ценз (сохранялся лишь ценз грамотности)[269]. Ранее как адвокатура, так и разделение суда и предварительного следствия распространялись только на суды общих инстанций (окружные суды и судебные палаты), не затрагивая низшие – мировые и волостные суды; теперь должность следователя вводилась и для мировых судов, а адвокаты допускались во все суды, включая волостные[270]. Кроме того, было отдельно разработано положение о судебном устройстве в «киргизских» (казахских) областях. Для них по российскому образцу создавались выборные волостные и уездные суды (аналогичные мировым судам в русских губерниях), а в окружных судах учреждались специальные «отделения по делам киргизов». Члены всех этих судов и присяжные, согласно положению, были казахами, казахским был и делопроизводственный язык (с переводом на русский для Сената)[271]. Также было издано Положение об улучшении по судебной части в Урянхайском крае (современная Тува), «в целях вызвать у жителей Урянхайского края, находящегося под протекторатом России и оспариваемого Китаем, прочные симпатии к Российскому государству»[272].

Особый порядок в чрезвычайных условиях Гражданской войны действовал лишь при расследовании дел, связанных с большевизмом. Подробнее мы рассмотрим его ниже в разделе, посвященном «белому террору».

Другое дело, что в условиях Гражданской войны восстановление судебной системы так и не было закончено. Особую роль, подобно всем остальным военным органам, играли военно-полевые суды, выносившие скорые смертные приговоры (к их числу обычно относят и военно-окружные суды в тылу, и собственно военно-полевые суды в прифронтовой полосе). К их ведению были отнесены все дела о тяжких государственных преступлениях. Был восстановлен и дореволюционный внесудебный институт административной ссылки по решению МВД[273].

Не надо забывать, что революция и Гражданская война расшатали все традиционные устои русской жизни, в том числе и основы законности и правопорядка. «Мы пережили ураган, – справедливо писала по этому поводу кадетская пресса, – который буквально разгромил те привычки населения, в коих держатся порядок и законность»[274]. А поскольку этот «ураган» к тому времени еще далеко не улегся, эти понятия становились весьма относительными.

В условиях диктатуры строгие кары полагались за посягательства на власть и жизнь Верховного правителя. В декабре 1918 года Совет министров ввел смертную казнь за покушение на его жизнь или на насильственный переворот (дополнение к статье 99 дореволюционного Уголовного уложения). За подготовку покушения на жизнь Верховного правителя грозила каторга (ст. 101), и даже за печатное или публичное оскорбление его личности – заключение в тюрьму (ст. 103). Умышленное неисполнение его указов и приказов также каралось каторжными работами (ст. 329)[275].

Характерный штрих: при всем своем сложном отношении к монархии, именно Колчак организовал полноценное расследование дела о расправе большевиков с царской семьей, поручив его опытному следователю по особо важным делам Н.А. Соколову, которому предоставил самые широкие полномочия. Последний провел кропотливую работу и на основе раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей установил время, место и обстоятельства трагедии. Правда, останки убитых до отступления белых из Екатеринбурга в июле 1919 года найти не успели.

Большим делом стала реорганизация милиции под руководством директора Департамента милиции, а затем министра внутренних дел, видного кадетского лидера В.Н. Пепеляева (у Деникина аналогичную роль выполняла «государственная стража»; любопытно, что