Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

ограничивались совещательным голосом)[291]. При этом традиционная выборность руководства вузов, по сути, уничтоженная большевиками и восстановленная сменившей их демократической властью в 1918 году, при Колчаке сохранилась. Министерство народного просвещения работало над проектом реформы среднего образования в направлении создания единой школы (в этом вопросе они не расходились с большевиками, упразднившими прежнее деление школ на гимназии, реальные училища и т. д. уже в 1918 году). Обсуждался вопрос о реформе орфографии (уже проведенной большевиками), но во избежание путаницы он был отложен до конца войны. В общем и целом, в этом вопросе белые, как и Временное правительство, придерживались позиции, сформулированной незадолго до революции Академией наук: она признала необходимость реформы орфографии, но рекомендовала переходить к ней постепенно.

Лишь в отношении календаря еще демократические правительства 1918 года целиком признали ленинскую реформу. Колчаковское правительство также продолжало пользоваться «новым стилем» (в отличие от деникинского, которое по традиции придерживалось старого календаря).

Вопреки советскому мифу о «реакционности» культурно-просветительной работы колчаковского правительства, как раз эта отрасль его деятельности была достаточно плодотворной. В частности, была создана сеть школ для детей нацменьшинств и даже педагогические курсы для подготовки преподавателей в них[292]. Правительство и лично А.В. Колчак содействовали развитию науки и высшего образования, в том числе Томского, Пермского и Иркутского университетов, Омского сельскохозяйственного института, были основаны научный Институт исследования Сибири в Томске (закрытый впоследствии большевиками), Сибирский геологический комитет, организована научная экспедиция в устье Оби[293]. В Томске функционировала эвакуировавшаяся при большевиках из Петрограда Академия Генерального штаба. В Омске возобновила свою деятельность историческая комиссия под названием «Архив войны», помимо прочего собиравшая интереснейший материал о влиянии войны на народную психологию (на основе фольклора, писем, опросов с мест и т. п.). Были организованы одни из первых в России курсы по дошкольному воспитанию. Поощрялось привнесенное с Запада скаутское движение среди юношества и подростков. Пожалуй, можно согласиться с тем, что колчаковское правительство, в отличие от большевиков, тратило в тяжелое военное время излишне много на культуру и образование в ущерб агитационно-пропагандистской работе[294], имевшей исключительное значение в условиях Гражданской войны.

Приветственная телеграмма Верховного правителя адмирала А.В. Колчака съезду по организации Института исследования Сибири

20 января 1919

[ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 4. Д. 125. Л. 53]

Большую роль в воспитательной работе белые уделяли церкви. Колчаковское правительство отменило декрет об отделении церкви от государства и восстановило государственное финансирование церкви и преподавание закона Божьего в школах (от которого, впрочем, разрешили освобождать по заявлению родителей ученика, а с 16 лет – и по заявлению самого ученика). Вместе с тем, белые не предусматривали восстановления синодальной структуры управления церковью, признав итоги Поместного собора 1917–1918 годов и избрание Патриарха. Вместо этого при Российском правительстве А.В. Колчака было создано Главное управление по делам вероисповеданий во главе с профессором церковного права П.А. Прокошевым, которое вело отношения государства со всеми религиозными конфессиями. Летом 1919 года пастырское благословение Колчаку прислал митрополит Херсонский и Одесский Платон. До сих пор не опровергнуто, хотя и не доказано, известие о благословении А.В. Колчака Патриархом Тихоном. Тем не менее, в храмах шли службы во здравие «богохранимой державы Российской и благоверного Верховного правителя».

Одновременно в белых армиях восстанавливалось военное духовенство, по образцу дореволюционной русской армии: в армии Колчака его возглавлял главный священник армии и флота протоиерей Касаткин, а с октября 1919 года – епископ чебоксарский Борис[295]; в армии Деникина – протопресвитер армии и флота (занимавший эту же должность в дореволюционной русской армии) протоиерей Г. Шавельский, а при Врангеле – епископ Севастопольский Вениамин (Федченков, в должности епископа армии и флота; впоследствии, в годы Второй мировой войны выступал с патриотических позиций и затем вернулся в СССР, где стал митрополитом). Поддерживая режим Колчака (как и на Юге – Деникина), духовенство при этом старалось не вмешиваться в борьбу партий и официально провозгласило устами архиерейского собора в Томске в декабре 1918 года внепартийность приходских советов. Впоследствии, в сентябре 1919 года правительство А.В. Колчака поддержало идею добровольческих военных формирований на религиозной основе – дружин Святого Креста и мусульманских отрядов Зеленого Знамени, о чем подробнее мы расскажем в следующих главах.

Доклад помощника управляющего Морским министерством контр-адмирала В.В. Ковалевского в Совет министров о снаряжении экспедиции в Обскую губу

4 июня 1919

[РГАВМФ. Ф. Р-1722. Оп. 3. Д. 80. Л. 125]

«В будущее Учредительное собрание пропущу только государственно здоровые элементы»

Адмирал Колчак и его окружение прекрасно понимали, что ради завоевания общественного мнения и помощи демократических держав Антанты необходимо прикрытие диктатуры соответствующей фразеологией (что порой вводит в обман и неопытных историков). Хотя адмирал и не был профессиональным политиком, но как умный и образованный человек широкого кругозора прекрасно понимал, что в ХХ веке, особенно после произошедших после революции колоссальных сдвигов в общественном сознании, управлять страной без учета общественного мнения и без народного представительства уже невозможно. Поэтому ему приходилось гибко сочетать методы диктатуры с демократическими декларациями. Так, по поводу его знаменитого обращения «К населению России» после переворота 18 ноября, текст которого приводился в предыдущих главах и в котором Верховный правитель заверял в своем стремлении дать возможность народу «беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру»[296], любопытное свидетельство оставил в своем дневнике В.Н. Пепеляев: «Колчак сказал, что обращение нужно немедленно для союзников… чтобы было сказано о демократии, отсутствии реакционных намерений»[297]. Это подтверждал и видный идеолог сибирских кадетов Н.В. Устрялов: «Чтобы получить поддержку союзников, которая была необходима как воздух, надо было замаскироваться под демократический режим»[298].

В одном из первых интервью журналистам в ноябре 1918 года Колчак говорил: «Я сам был свидетелем того, как гибельно сказался старый режим на России, не сумев в тяжелые дни испытаний дать ей возможность устоять от разгрома. И, конечно, я не буду стремиться к тому, чтобы снова вернуть эти тяжелые дни прошлого, чтобы реставрировать все то, что признано самим народом ненужным… Государства наших дней могут жить и развиваться только на прочном демократическом основании»[299].

Беседа Верховного правителя адмирала А.В. Колчака с представителями прессы в изложении газеты «Правительственный вестник»

30 ноября 1918

[ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 7. Д. 2. Л. 16–20]

В своей декларации по поводу окончания Первой мировой войны его правительство заверяло союзников в стремлении к «воссозданию государственности на началах истинного народовластия, свободы и равенства»[300].

Этот тезис декларировался и в ответе адмирала на обращение западных держав в июне 1919: «Россия в настоящее время является и впоследствии может быть только государством демократическим»[301].

И