Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

Еще левее были представители Белого движения за рубежом, что объяснялось сильным политическим давлением демократических держав Запада.

И на наиболее «левом фланге» были подпольные представители движения на советской территории, в частности в Москве и Петрограде. Наблюдавшие Советскую Россию изнутри, в том числе пробольшевистские настроения рабочих масс и эффективность большевистской пропаганды, они стояли на наиболее компромиссных позициях, в частности, категорически были против реставрации монархии и выступали за окончательное закрепление всей помещичьей земли за крестьянами при условии выплаты компенсации бывшим помещикам от государства за счет всех налогоплательщиков, а не одних только крестьян (подобно тому, как это было сделано во Франции после реставрации Бурбонов).

Вместе с тем, названные региональные различия не стоит преувеличивать. В целом Белое движение придерживалось во всех регионах единой программы, различия касались, как правило, частных вопросов. И даже, например, в вопросе о власти наиболее монархически настроенные белогвардейцы Юга и наиболее республикански настроенные белые в Москве и Петрограде сходились на том, что окончательно этот вопрос может разрешить лишь после войны новое всероссийское Учредительное собрание, а пока необходимо придерживаться тактики «непредрешения». Это единство в общих вопросах отмечал, в частности, председатель Национального центра М.М. Фёдоров: «Знаменательно, что между столь отдаленными центрами, как Омск и Екатеринодар, при отсутствии постоянной и регулярной связи наблюдается полная аналогия в разрешении важнейших вопросов русской жизни»[225]. Связь была действительно крайне нерегулярной: как уже говорилось, телеграммы шли в обход советской территории по 2–3 дня, а гонцы добирались по 2–3 месяца. Когда же Национальный центр командировал на Восток, в помощь сибирякам, опытных политиков Н.К. Волкова и А.А. Червен-Водали, они добирались почти полгода[226].

Как проявлялась «Белая идея» на практике, в законодательстве и конкретных действиях правительства А.В. Колчака, а также в его личных высказываниях и действиях (на фоне действий других белых правительств), читатель увидит из следующих глав.

Глава 5

Теория на практике: общегосударственная политика

Анатомия власти

В обстановке режима военной диктатуры А.В. Колчак стоял на вершине пирамиды власти и в соответствии с уже цитировавшимся «Положением о временном устройстве государственной власти в России» как Верховный правитель и Верховный главнокомандующий соединял в своих руках высшую военную и гражданскую власть. Причем, если его указы как Верховного правителя подлежали хотя бы формальному скреплению Советом министров (в реальности не было ни единого случая, когда Совет министров не утвердил бы его указ), то его приказы как Верховного главнокомандующего вообще не подлежали ничьему обсуждению и «скреплению».

Харизматичная личность А.В. Колчака очаровала многих либералов и близких к ним деятелей. Премьер-министр П.В. Вологодский отмечал в дневнике, что адмирал «подкупает своим благородством и искренностью»[227]. Ему вторил один из лидеров кадетов, впоследствии – идеолог «сменовеховцев» профессор Н.В. Устрялов, записывая впечатления о Верховном правителе: «Трезвый, нервный ум, чуткий, усложненный. Благородство, величайшая простота, отсутствие всякой позы»[228]. «Честнейшим и искреннейшим русским патриотом в лучшем смысле этого слова и человеком кристальной душевной чистоты» назвал его правый областник И.И. Серебренников[229]. Главный трубадур диктатуры кадет В.А. Жардецкий писал (в письме Н.И. Астрову): «Личные качества адмирала совершенно исключительны – это прежде всего крупнейшая одаренность, одновременно воин и ученый с широким политическим кругозором и тщательным в европейском смысле образованием. Высокий моральный строй и железная воля, которая выступает с беспощадностью в критические минуты. Его декларация – в существе его живые убеждения. Силою нравственной личности своей он покоряет всех, с кем соприкасается»[230]. Ему вторил (в письме М.М. Фёдорову) сенатор А. Новиков: «Образованный, культурный, государственный, высокой честности, А.В. Колчак наиболее приспособлен для роли верховного главы демократического государства»[231]. Даже министр труда меньшевик (социал-демократ!) Л.И. Шумиловский, впоследствии расстрелянный большевиками, на суде имел мужество сказать: «Я считал его безукоризненно честным человеком. И ни одного факта, который бы разбил мою веру в него, за весь последующий период мне не удалось узнать»[232].

Идеологи колчаковского режима считали политически необходимым в условиях Гражданской войны создание культа личности Верховного правителя. Как вспоминал управляющий МИДом И.И. Сукин, участники переворота, «считая себя связанными до конца с личностью выдвинутого ими героя, стали сознательно его возвеличивать… Внешними знаками почтения, атрибутами власти и приказания мы подчеркивали его авторитет и делали это сознательно, рассматривая Колчака как дорогое детище нашего национального дела… развился даже несколько искусственный пиетет к личности Верховного правителя, ее украшали легендами, старались сделать как можно более привлекательной и обаятельной»[233]. Кадетская печать развернула широкую рекламу «русскому Вашингтону». «Сибирская речь» писала о нем как о «мужественном борце за Россию, государственном деятеле со взглядами широкими, с умом напряженным, с сердцем, бьющимся живой любовью к России»[234]. А вот эпитеты из статьи журналиста С.А. Ауслендера под названием «Верховный правитель»: «Адмирал Колчак – почти что образ из сказки, высокой, изящной… великий интеллигент минувшей войны… знамя единой России… образ богатой и сложной культуры нашего народа… живое достояние своего народа… знамя достоинства, чести и культуры России»[235]. В газетных статьях, выступлениях и обращениях либеральных общественных организаций Колчака именовали «титаном», «витязем», «собирателем Земли Русской». Те же газеты создавали широкую рекламу колчаковским генералам, особенно Р. Гайде, А.Н. Пепеляеву и В.О. Каппелю. В особенности усилилось прославление личности Колчака после победоносного весеннего наступления его армий в 1919 году. Его называли уже не просто «русским Вашингтоном», но «великим вождем Земли Русской»[236]. В мае 1919 года Омское общество любителей изящных искусств постановило воздвигнуть прижизненный памятник адмиралу (на конкурсе победил проект И.Д. Шадра[237], впоследствии, по иронии судьбы, создавшего статую В.И. Ленина на Земо-Авчальской ГЭС). В свою очередь, Ленин объявил Колчака главным врагом Советской республики и призвал напрячь все силы в борьбе с ним.

Постановление Совета министров о флаге и брейд-вымпеле Верховного правителя

9 мая 1919

[ГА РФ. Ф. Р-176. Оп. 5. Д. 23. Л. 60]

Временной столицей Колчака и его правительства почти до конца оставался Омск. Показательно, что белые не ставили на будущее целью возврат столицы в Петроград. Москва воспринималась всеми как естественный геополитический центр, «сердце» России. Более того, во всех речах и выступлениях членов правительства и самого Верховного правителя звучали фразы о том, что приступать к всенародным выборам в новое Национальное собрание следует непосредственно после взятия Москвы.

На Востоке раньше начал формироваться аппарат гражданского управления – в июне – июле 1918 года, в то время как на Юге – поздней осенью 1918 года, и то формирование его так и не было закончено, поскольку тыл Деникина вначале стремительно расширялся, а в дальнейшем так же стремительно сужался. Поэтому адмирал Колчак унаследовал доставшийся ему от Директории аппарат власти и лишь усовершенствовал его