Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

Подошли артиллеристы. В дом попал, сказали они, снаряд из дальнобойного орудия типа «Берта». Снаряд расколол здание, похоронив под его обломками более 50 медсанбатовцев и всех тех раненых, которые находились в левом крыле здания. По редкой случайности меньше других пострадал лишь один человек — лежавший на операционном столе, «фиксированный» ремнями. Он провалился вместе с операционным столом на первый этаж и… остался в живых.

В марте 1942 года в здание на улице Ленина в Колпине, где размещался медсанбат 90-й стрелковой дивизии, попал тяжелый снаряд. В живых остался только один раненый боец…

Много лет спустя научный сотрудник Военно-медицинского музея Л. Б. Зильберберг показывал мне операционный журнал медсанбата 90-й дивизии. За 26 марта 1942 года в нем имеется лишь одна запись: «Куфтин Михаил Иванович. 229-й артдивизион. Слепое ранение мягких тканей правой голени. Окружность раны обработана йодом. Кровеносные сосуды перевязаны. Первичную обработку проводил военврач Давидовский. Раненый отправлен в госпиталь для легкораненых».

Военврач в тот день был ранен. Погибли медицинские сестры Аня Максимова, Дуся Дырикова, Клава Егорова, Зоя Конусова, Лида Кунякова, Клава Михеева, повар Пшенка, молодые хирурги Павел Рабичев, Василий Потапов, Василий Мошкара, Анатолий Лукаш…

Я стояла, потрясенная страшной картиной. Одна за другой отъезжали санитарные машины, увозили раненых. Ветер разносил обрывки бумаг и ваты. Прислонившись к стене, рыдала Куксина. Никак не могла примириться с внезапной гибелью стольких близких и дорогих ей людей. Особенно горестна была потеря девочек — молодых медицинских сестер. Всех их она привезла в Колпино после окончания ими курсов Красного Креста в Московском районе. В медсанбате они закончили медицинскую сестринскую школу. В их обучение и становление Елизавета Яковлевна Куксина вложила много старания и умения.

Подошел начсандив, взял ее под руку и повел к машине. Вместе с командиром батальона они отправились в санотдел.

Я тоже собралась было уезжать, но что-то удержало меня. Подумала: пройдут годы, здание восстановят или выстроят на его месте что-то лучшее и красивое, и никто в Колпине даже не вспомнит о той трагедии, что разыгралась здесь 26 марта 1942 года. Надо бы заснять это расколотое здание, стоящее как памятник погибшим. Взглянув на этот снимок, может, колпинцы на новом здании прикрепят мемориальную доску?

Фотоаппаратов у нас в отделе не было, рисовать я не умела и решила обратиться за помощью к старшему врачу запасного полка военврачу третьего ранга Владимиру Николаевичу Лебедеву: он всегда выручал санитарный отдел, выявляя среди пополнения людей нужных специальностей. Съездила к нему из Колпина в Ленинград, на улицу Бабушкина, и через два часа вернулась вместе с молодым художником. Он сел на обгоревшее бревно и развернул школьную тетрадь для рисования…

Я смотрела на страшные развалины, и мне вспомнилось, что вот совсем недавно я была в этом здании вместе с заместителем командующего 55-й армией генералом Цветковым на вечере накануне Международного женского дня, когда сандружинницам присвоили звание сержантов. А теперь они лежат под развалинами — молодые медицинские сестры и их учителя — врачи.

Художник закончил рисовать. На Комсомольском канале тяжело разорвались несколько снарядов. Он молча встал с пенька и протянул мне листок. На нем я увидела расколотый дом, серое небо, носилки с ранеными и потемневший от гари и пыли снег. Я поблагодарила художника, вложила небольшой кусок ватмана, вызывавший глухую боль, в планшетку и направилась к контрольно-пропускному пункту. Долго ожидала попутной машины. Меня бил озноб. Ноги в сапогах застыли. Невесть откуда налетевшая короткая яростная метель закружила замысловатый хоровод. Вспомнилось блоковское: «Ветер, ветер, белый снег. На ногах не стоит человек». Капризная мартовская метель унеслась дальше. Из-за туч показалась луна.

Под парами стоял поезд — санитарная летучка. Подошел ко мне командир и передал для Новикова донесение. К поезду быстро несли и вели раненых. Через несколько минут санитарный поезд без гудка отошел от платформы, держа путь в эвакоприемник к посту Мария.

Последнее ЧП в медсанбате Александрова

Пришел апрель, а за ним и май. Теперь в Колпине оставалось одно отделение медсанбата Александрова для самых тяжелых раненых, которых нельзя было в первые дни после неотложных операций перевозить на машинах в госпитали.

В первомайские дни сорок второго года Ижорский завод, как всегда в праздники, особенно интенсивно обстреливался. Зажигательная бомба попала в помещение, где лежали раненые после операции, и вызвала пожар. Из-за решетчатых окон потянуло едким дымом. Командир эваковзвода старший военфельдшер высокий сильный И. Миценгендлер, всегда предусмотрительно носивший в кармане напильник, перепилил прутья и разогнул их. Через окно в помещение забрались политрук Кочетков и врач Алексеева. Они перенесли всех больных к окну и стали передавать их Миценгендлеру. Это было последнее чрезвычайное событие в бурной истории медсанбата Александрова на Ижорском заводе.

В просторных землянках на кирпичном заводе «Победа» было где разместиться медсанбату. Земля надежно укрыла операционные, перевязочные, стационар, жилье для персонала.

В подземном медсанбате было тепло, чисто. Под потолком покачивались электрические лампочки. Электрик, старший сержант Юрий Бродель, осветил площадь, равную четырем километрам, и быстро устранял аварии, вызванные артиллерийскими обстрелами.

В своем рапорте на имя начсанарма Александров докладывал, что отделения медсанбата могут одновременно принять шестьсот раненых и больных. Все под землей было сделано добротно.

Однако и здесь, на кирпичном заводе, медики часто попадали под артиллерийский огонь; в первые дни после переезда медсанбат потерял начальника приемно-сортировочного отделения военврача третьего ранга неутомимую хлопотунью Зинаиду Белову.

Осваиваясь на новых местах, развертывая большие подземные стационары, военные медики неустанно готовились к движению вперед, к работе в условиях наступления. Интендантская служба медсанбата под руководством интенданта Г. Мараша изготовила десятки железных печурок, умывальников, печных труб, прицепов, тележек. Создали неприкосновенный запас карбидных фонарей — всего того, что станет нужным, как только дивизия выйдет из траншей и двинется в наступление.

Здесь, на кирпичном, коллектив 107-го медсанбата отметил свою первую годовщину. По поручению санитарного отдела я присутствовала при торжественном построении медсанбата.

В сгущающихся сумерках собрались врачи, сестры, санитары, хозяйственники — все те, кто своими руками создал этот замечательный подземный медицинский городок для раненых. С волнением все слушали обстоятельный, взволнованный доклад организатора медсанбата Николая Николаевича Александрова.

— Год назад в Ленинграде, в школе на тринадцатой линии, родился наш родной медсанбат, — говорил Александров. — Из всех концов города к нам пришли добровольцы юноши, девушки, врачи, квалифицированные фельдшера, студентки, работницы, дружинницы Красного Креста. Партийные и советские организации, штаб ленинградской армии народного ополчения снабжали нас всем необходимым. А в самом