Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

Во время сражения Михаил Дмитриевич спас от смерти молодого турецкого офицера. Тот и остался при генерале, не отступая от него ни на шаг. Он стал передавать поручения туркам, собирать всевозможные справки[99].

Однако еще оставались Шипкинские высоты, которые занимал Хаджи Осман-паша с войском, насчитывавшим более 20 батальонов. Надо было сообщить туда решение Весселя-паши о капитуляции. Это было поручено сделать генерал-майору Н. Г. Столетову и трем высшим турецким офицерам.

И вот Николай Григорьевич вместе с турецкими офицерами поднимается на знакомый перевал, где в августе он сдерживал яростные атаки врага. На половине пути встретились несколько сотен турок у телеграфной станции. Когда этому отряду было передано приказание о сдаче, солдаты охотно сложили оружие и отправились вниз. Но впереди шла стрельба.

В то время как внизу, у Шейновского лагеря, русские войска торжествовали победу, защитники перевала еще не знали об этом и вели ожесточенный бой. Под русскими пулями генерал Столетов добрался до первых турецких редутов и поехал на левый фланг, к командующему верхними позициями Хаджи Осману.

Когда ему передали распоряжение главнокомандующего турецкими силами, Осман побледнел и заявил: «Я не сдамся! Я еще могу держаться!»

Дав Хаджи Осман-паше время на размышление, Столетов объяснил ему, что турки окружены и что если он сейчас не сдастся, то русские пойдут со всех сторон на штурм его позиций. «Идите, – не сдавался упрямый паша, – вы уложите здесь половину вашего отряда».

Действительно, позиции турок были неприступны еще летом, а что уж говорить о зиме. Переговоры начинали затягиваться. Тогда Столетов в ультимативной форме потребовал окончательного ответа и показал Осману записку Весселя-паши.

«Эту записку я сохраню, в ней моя честь, – сказал Осман уже другим голосом. – Когда я вернусь в Стамбул, она послужит доказательством, что я не сдался, а исполнил приказание старшего…» И добавил: «Я бы предпочел умереть здесь!»[100].

Затем командующий турецкими позициями на Шипкинских высотах заявил, что он складывает оружие.

Закончив переговоры, генерал Н. Г. Столетов поскакал к Ф. Ф. Радецкому, который сменил его в августе на посту командующего обороной перевала. Тот приказал командиру Минского полка А. А. Насветевичу немедленно заняться разоружением турок на Лысой горе – главной позиции противника. Белого флага не оказалось. Но находчивый Насветевич повесил на копье расшитое петухами русское полотенце и успешно выполнил поручение.

В 15 часов на шипкинских позициях загремело «ура!». Неприятель выбросил белый флаг. На скалы св. Николая, где расположился штаб Радецкого, прибыл офицер от Скобелева с докладом о капитуляции турок. Его сопровождал адъютант турецкого командующего, передавший Ф. Ф. Радецкому саблю своего начальника.

Русские войска стали спускаться с гор к деревне Шипка. Очевидец писал:

«В деревне Шипке мы нашли все разрушенным: кроме церкви, не уцелело ни одного дома.

Мы стали подниматься на гору, по шоссе. Турецкие солдаты копались везде по землянкам, укладывали свое жалкое добро в мешки и приготовились шагать по горькому пути плена.

У самой верхней траншеи, сильно укрепленной, против нашего последнего пункта, скалы, я был поражен страшной массой русских мертвых, валявшихся тут чуть не один на другом[101].

Участник событий под Шипкой – Шейново отмечал:

«Велик результат дня, но кому же принадлежит честь и слава этой победы? Рассудит это, конечно, история, а пока заметим, что такие результаты, как сегодняшний, не достигаются в одиночку – они плод участи и усилия многих, и поэтому сегодняшнюю победу нельзя приписывать ни колонне князя Святополк-Мирского, ни войскам генерала Скобелева, ни отряду генерала Радецкого. Все эти войска потрудились честно, и доставшаяся нам сегодня победа над врагом есть общее дело той части русской армии, которая общим ходом кампании соединилась сегодня у Шипки для торжества.

Войска всех трех отрядов и всех родов оружия, без различия чинов и званий, во имя братства и боевой поддержки, по долгу и присяге, поработали сегодня честно и дружно друг для друга.

Да и действительно, войска князя Мирского дрались не только долго и упорно, но будучи поставлены в рискованное положение, не потерялись, выдержали и дождались победы; в свою очередь, войска генерала Радецкого, испившие горькую кровавую чашу, сумели претерпеть до конца и честно принести себя в жертву ради выручки товарищей; они отвлекли на себя своею отчаянною атакою почти половину армии Весселя-паши и тем облегчили дело другим сподвижникам сегодняшнего славного боя; наконец, войска генерала Скобелева решительно и верно намеченным последним кровавым ударом своим со стороны деревни Шейново довершили приобретение уже подготовлявшейся и назревавшей победы…»[102].

Южная турецкая армия, в течение пяти месяцев осаждавшая Шипкинский перевал, сложила оружие. В плен сдалось 22 тыс. человек с 83 орудиями, в том числе 3 паши и 765 офицеров. Были захвачены богатые трофеи.

«Смело могу сказать, – писал в этот день главнокомандующий русской армией, – что доставленная оборона Шипкинского перевала не могла закончиться более блестящим образом»[103].

Сражение у Шипки-Шейново явилось выдающимся для своего времени образцом двустороннего обхода и окружения крупной группировки противника, оборонявшейся на заранее подготовленной позиции. Это сражение блестяще завершило боевые действия по преодолению Балканских гор. Султанская армия потерпела поражение. В историю русского военного искусства была вписана новая героическая страница боевой славы.

После шейновского дела и пленения армии Весселя-паши Дмитрий Иванович Скобелев приехал в Казанлык навестить сына. Михаил Дмитриевич, смеясь, вспомнил эпизод с полушубками и обратился громко к солдатам: «Молодцы! Поблагодарите отца: это вы его полушубки носите!..» «Покорнейше благодарим, вашество!» – крикнули солдаты. «Папа! – продолжал между тем нежным голосом сын. – Ты человек богатый. Дай что-нибудь моим солдатам». «Ну, вот тебе 10 золотых!» – ответил отец. «Мало!» – протестовал сын. «Да сколько же тебе?. «Ребята! – вдруг неожиданно закричал Михаил Дмитриевич, – мой отец дает вам по полтиннику на человека… Выпейте за его здоровье!» «Покорнейше благодарим, выше превосходительство!» – гаркнули обрадованные солдаты. «Послушай! Я к тебе никогда более не приеду: ты меня разоряешь!» – ворчал Дмитрий Иванович, торопясь уезжать[104].

3

После преодоления Балканского горного хребта русское командование приняло решение организовать преследование противника. Западный отряд И. В. Гурко (65 тыс. человек, 312 орудий) должен был из района Софии развивать наступление в направлении Филиппополь, Адрианополь. Троянскому отряду П. П. Карцова (13 тыс. человек, 36 орудий) надлежало продвигаться от Карлово на Филиппополь, угрожая тылам группировки турецких войск, находившейся восточнее Софии. Центральному отряду Ф. Ф. Радецкого (48 тыс. человек, 218 орудий) предстояло наступать из района Шипки к Адрианополю. Отряд Э. К. Деллинсгаузена (18 тыс. человек, 70 орудий) составлял