Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

– Им ведь все равно дипломатам… У них своя наука, свои таинства… А у наших сверх того, и отечества нет вовсе… Им главное, чтобы их считали не русскими варварами, а образованными европейцами[116].

Как-то раз, производя учение со своими войсками перед турецкими укреплениями, Скобелев обратился к сопровождавшим его лицам: «Знаете, господа, мне часто приходит в голову такая мысль: что если бы я со своим корпусом двинулся вперед, овладел этими укреплениями, а затем занял бы Константинополь… Чем бы это кончилось?.. Пусть тогда судил бы меня государь и русский народ!..» И приближенные Скобелева серьезно опасались, как бы в одну прекрасную минуту он не вздумал осуществить свою заветную мечту…

Однажды Скобелев устроил обед, на который пригласил представителей русского посольства в Константинополе. В разговоре с первым драгоманом (переводчиком) господином Ону Скобелев, между прочим, сказал: «Да, дипломатия сделала большой промах, что не настояла на том, чтобы русские войска хотя бы прошли через Константинополь, не занимая его. Этим наши труженики герои получили хотя бы некоторое удовлетворение за свои победы, труды, лишения… А то у нас вышло какое-то недоконченное торжество, какая-то полупобеда. Войска все чего-то ждут, все еще надеются, что их пустят сюда… Чересчур уж мы гуманничаем и прямо во вред себе…»[117].

Живя какое-то время в Сан-Стефано, Скобелев остановился в том историческом доме, где был подписан мир с Турцией. У него часто собирались гости и происходили оживленные споры. Михаил Дмитриевич горячо доказывал, что русским необходимо овладеть Босфором и Константинополем, что это наш жизненный вопрос.

Почему русские войска не заняли Босфора и не вступили в Константинополь? Трудно сказать однозначно. Едва ли надо искать виновников в одном месте, в одном человеке. Бесконечная и бестолковая переписка между Петербургом и главнокомандующим дает формальное основание упрекать великого князя Николая Николаевича, как это делает П. А. Шувалов в своих воспоминаниях. Одно время даже император Александр II примыкал к этому всеобщему негодованию на главнокомандующего[118]. На это недовольство государя на своего брата едва ли было справедливо, в сущности, он негодовал на самого себя, потому что его распоряжение по занятию Константинополя и Босфора были очень противоречивы. Без сомнения, сам главнокомандующий, по своей личной воле, едва ли по совести мог решиться на это дело, которое могло повести за собою войну с Англией.

В конце концов, колеблющийся по поводу захвата Константинополя и Босфора великий князь Николай Николаевич был отозван. В Петербурге его встретили сурово, и он явился козлом отпущения в общественном мнении.

Новый главнокомандующий генерал Э. И. Тотлебен поначалу осуждал своего предшественника за нерешительность, но затем признал, что «на Босфоре дело не так просто». Он, во всяком случае, не желал по своей воле осложнять отношения с Англией.

Таким образом, в Болгарии осталось очень мало пламенных защитников идеи захвата проливов и Константинополя. К числу последних принадлежал адмирал А. А. Попов, посланный противодействовать английскому флоту. Между прочим, интересен его отзыв о генерале Скобелеве. «Молодой Скобелев назначен начальником авангарда для занятия пролива, – писал Попов управляющему морским министерством в марте 1878 года, – следовательно, придется иметь дело с ним непосредственно. Я с ним спелся до такой степени, что совершенно уверен в успехе заграждения с берега, если теперь подумают о необходимых средствах и дадут их. Узнавши теперь его очень близко, я восхищаюсь не его храбростью, а умом, энергией, предусмотрительностью в мерах, обеспечивающих успех; одним словом, всеми качествами, которыми обладал в такой высокой степени Наполеон I и которые я ставлю выше его победы»[119].

Скобелев часто ездил в Константинополь. По поводу этих поездок солдаты очень метко выражались: «Он, брат, как кот вокруг мышеловки, у этого самого Константинополя ходит… То лапой его пощупает, то так потрется…». Во время этих поездок случались с Михаилом Дмитриевичем и забавные эпизоды. Приведем здесь один из них, раскрывающий ярче характер «белого генерала».

Как-то Скобелев с несколькими ординарцами, в числе которых был казак хорунжий Дукмасов, известный своей отчаянной храбростью и бесшабашностью, приехал и остановился в гостинице. Узнав, что хозяйка гостиницы очень хорошенькая француженка, Скобелев, большой любитель красивых и изящных женщин, пригласил ее на обед. Бойкая и веселая француженка была очень польщена этим приглашением популярного русского генерала и охотно явилась на обед, который происходил в отдельном кабинете в обществе пяти офицеров. Скобелев галантно ухаживал за француженкой, которая с ним кокетничала. Вдруг Михаилу Дмитриевичу пришла в голову мысль подшутить над ней. Он подозвал к себе ординарца Маркова и шепнул ему что-то на ухо. Тот улыбнулся, кивнул головой и вышел. Михаил Дмитриевич оживленно беседовал с француженкой – говорили о России, ее обитателях, о казаках… Она особенно заинтересовалась последними. «А вот настоящий казак! – сказал Скобелев, указывая на Дукмасова. – Вид у него, правда, не особенно страшный, но, тем не менее, он охотно ест человеческое мясо и сальные свечи…». Женщина с удивлением стала рассматривать Дукмасова.

«Но ведь он совершенно не похож на кровожадного дикаря!..» – тихо проговорила она, смотря на Дукмасова, который в это время руками терзал цыпленка. «Отшлифовался немного, мы его приручили, – проговорил серьезно Скобелев. – Да вот вы увидите, с каким аппетитом он будет есть вместо десерта сальные свечи… Послушайте, Марков, распорядитесь, пожалуйста, чтобы Дукмасову вместо десерта подали сальных свечей…» Через несколько минут вошли два лакея, из которых один стал обслуживать гостей, а другой поставил перед Дукмасовым тарелку, закрытую салфеткой.

Дукмасов снял салфетку и под ней оказались сальные свечи. «Это любимое блюдо казаков! – улыбаясь, заметил Скобелев. Между тем Дукмасов с аппетитом стал есть свечи, откусывая фитили. Француженка пришла в ужас и хотела убежать из-за стола… Наконец, Скобелев успокоил ее и объяснил, что эти свечи очень вкусны, так как сделаны из сливок и сахара. Хозяйка гостиницы заливалась звонким смехом. Скобелев и вся компания вторила ей. «А ведь я поверила, честное слово!.. – щебетала она – Мне мать еще в детстве рассказывала ужасные, невероятные вещи про ваших казаков!..»[120].

Авторитет М. Д. Скобелева после победы над турками возрос. Так, в начале 1878 года генерал М. И. Драгомиров писал одному из своих знакомых: «Я так тебе скажу: будь Скобелев главнокомандующим, охотно и не задумываясь пойду к нему под команду, невзирая на то что он у меня в академии сидел на скамье; к Гурко, который старше меня и моим учеником не был, не пойду ни за что по воле. Скобелев именно все то имеет, что и ты признаешь за ним; предприятие, самое дерзкое в глазах толпы, у него является даже не рискованным; он себя не