Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Я никогда не видела ни одного из них, – спокойно сказала она, но у нее не получилось сохранить самообладание. – Я знаю только то, что они существуют, знаю легенды о них, но не более.

Я нервно сглотнула и произнесла:

– Я видела волка, когда убегала. – Я чувствовала себя так, словно находилась в клетке между душой, разумом и сердцем и каждый из них собирался устроить мне неплохую взбучку. Я стояла перед сложной дилеммой. С одной стороны, мне не хотелось пугать Ярен, но с другой – она жила здесь так давно, что могла знать некоторые вещи больше меня. Ее брови приподнялись, губы медленно разошлись, и она быстро заморгала своими огромными черными глазами, как бы показывая свое замешательство.

– В Снежном Лесу?

– Да, – кивнула я, а потом сделала еще один глоток кофе и облизала губы, с которых с трудом срывались слова. – Это был огромный серебристый волк.

– Когда Эфкен принес тебя, ты была чуть ли не в бреду, может, тебе все привиделось.

– С чего бы мне это привиделось? Все было по-настоящему, и волк был не один.

– Не один? – Она нахмурилась, распахнув глаза, и облокотилась локтями на стол, пытаясь придвинуться ко мне ближе. – Что ты хочешь этим сказать, Махинев?

– Там был еще один волк, – сказала я, и глаза Ярен наполнились удивлением. – Другой волк был серым. Я могу поклясться, что он собирался напасть на меня, но серебристый помешал ему, защитил меня…

– Ты хоть понимаешь, что говоришь? – произнесла она с таким ужасом в голосе, будто ее заживо хоронили в могиле. – В Снежном Лесу водятся хищники, да, но… Если бы все случилось так, как ты говоришь, то они бы сообща разорвали тебя на куски и съели.

– Но все так и произошло, – упрямо сказала я. – Я видела это своими собственными глазами. Я видела его серебристые глаза так же четко, как сейчас вижу твои. – Ярен скептически посмотрела на меня. – Принеси мне холст и краски, и я нарисую одного из них, – сурово сказала я. – Я не вру, и мне это не приснилось. Когда серый волк собирался напасть, серебристый защитил меня, а потом развернулся и ушел, не тронув меня.

Ярен приподняла одну бровь.

– Возможно, в тот момент ты замерзала и так испугалась, что твой разум сыграл с тобой злую шутку.

– Это не так, – настаивала я. – Я рассказала об этом Эфкену.

– И что он ответил?

– Усомнился не в существовании волков, а в том, что один из них меня спас. – Я сделала еще один глоток кофе, пытаясь собраться с мыслями. – Может быть, волки были сытыми и поэтому не тронули меня.

– Все равно это невозможно, волки всегда нападают.

– Будь это расхитители, о которых вы говорили, то они бы вцепились мне в глотку, – ответила я, и Ярен кивнула, подтверждая мои слова.

– Да, от расхитителей никому живым не уйти. Неважно, голодны они или сыты, – они всегда жаждут убивать. Так я слышала. – Она несколько мгновений смотрела на мое лицо. Я думала, она даст мне какую-то новую информацию, но она лишь спокойно сказала: – Это ненормально, когда волк оставляет тебя в живых…

– Значит, ты не веришь мне, как и твой брат? – Я покачала головой и сосредоточилась на кофе в чашке. У них были свои причины. – Понимаю.

– Я не это имела в виду, но то, что ты говоришь, кажется невозможным, – ответила она.

– Это не невозможное.

– Хватит забивать голову Ярен всякой чушью, – раздался знакомый суровый голос, который вызвал в моем сознании землетрясение. Я повернула голову и посмотрела на Эфкена, стоящего в дверях кухни. Я даже не услышала, когда он пришел. Он совершенно не выглядел как выпивший человек, казалось, алкоголь не коснулся его вен, не говоря уже о том, чтобы наполнить их.

Ярен нервно вздохнула, но я не сводила глаз с Эфкена.

– Раз уж ты начала рассказывать сказки, значит, с тобой все нормально.

– Аби, необязательно ей грубить, – укоризненно произнесла Ярен.

Я воззрилась на Эфкена. Он смотрел на меня так, словно я была его заклятым врагом, ужасным беспощадным убийцей, чьи руки были обагрены кровью и который отнял у него все на свете. Но мое сердце билось, как у человека, впервые ступившего на незнакомую улицу. Мои глаза ощущались чужими, пока они смотрели на цвет, который видели впервые.

– Ярен, иди в свою комнату, – произнес Эфкен угрожающим тоном. На мгновение Ярен замерла, молча бросая ему вызов, но эта мятежная искра погасла так же быстро, как появилась. Ярен знала, что если она разгорится, то синее пламя охватит все вокруг, поэтому просто отступила и встала из-за стола. Все это время я смотрела в глаза Эфкена. Ярен прошествовала мимо меня, неся свою вину, как черную ношу, и покинула кухню. Оставшись с Эфкеном наедине, я почувствовала, как корни страха прорастают в глубине моего сердца, полностью опутывая его. Он сделал резкий шаг ко мне, и стук моего сердца эхом отскакивал от потолка.

– Зачем ты забиваешь голову моей сестры всякой дрянью? – В его взгляде плескалась разрушительная стихия, готовая сносить все на своем пути. Он склонил голову набок, и чернота его ресниц почему-то напомнила мне о тьме, что сгущалась и ширилась в моей душе.

– Я не забивала ей голову, я просто рассказала о том, что произошло, – ответила я, пытаясь запрятать страх так глубоко, чтобы он никогда не смог его увидеть. Его глаза напоминали стремительно несущийся на меня черный поезд, перевозящий мертвецов; о его приближении возвещал лишь темный дым из трубы, поднимающийся ввысь и покрывающий заснеженные горные пики, а когда он набирал скорость, от рельсов отскакивали искры. Ресницы Эфкена казались мне ядовитыми стрелами, пронзающими мою душу, и яд, стекающий с их наконечников, растекался по мне как неизлечимая болезнь, меняя цвет моей души.

Может ли душа вообще менять цвет? Эфкен определенно поменял цвет моей души.

Эфкен начал приближаться ко мне. Хотя с виду он казался трезвым, интенсивный запах алкоголя, исходивший от кожи и дыхания, словно преследовал его. С каждым его шагом моему сердцу становилось все теснее и теснее в груди. Несмотря на его угрожающий вид, я продолжала наблюдать за ним, не двигаясь с места. Когда он подошел ко мне вплотную, я отпрянула назад и встала со стула. Его глаза блуждали по моему лицу.

– Я научу тебя, как не смотреть на меня своими вызывающими кроваво-карими глазками, – сказал он, и холодная дрожь смерти пробежала по моей коже. Отразившийся в моих глазах ужас растекся по