Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

Наконец Горе добрался до их прежнего убежища. Вот он обогнул стену и вошел под навес — там никого не было. Горе стало не по себе от темноты и одиночества. В памяти ожили картины прошлой жизни. На полу валялись кусок мешковины и какая-то тряпка — Горе узнал старую кофту Тики и сразу ощутил в душе пустоту и уныние.

Он вышел на улицу, медленно побрел наугад. И тут он наткнулся на человека, спящего у стены дома. Всмотревшись, он узнал Бхоте. У него потеплело в груди, он тронул мальчика за плечо. Бхоте проснулся и стал протирать глаза, думая, что все еще спит: перед ним стоял Горе, которого он с трудом узнавал.

— Горе-дай[63], — радостно воскликнул он. — Где ты пропадал так долго?

— Почему ты один, Бхоте? Где остальные?

— Я не знаю. Несколько раз полицейский прогонял нас оттуда. И Гхайнте, и Каптан, и Чепре — все разбрелись кто куда. Я больше никого не видел. Прихожу сюда и думаю: вдруг они вернутся… Мне так надоело жить одному! Возьми меня с собой, Горе. Возьмешь?..

— А где Тики? — спросил Горе упавшим голосом.

— Не знаю, — ответил Бхоте, — приходил как-то Джагхоне, долго уговаривал ее, и она ушла с ним. Я просил ее остаться, говорил, что ты обязательно вернешься. Но она не послушалась… Горе-дай, ты возьмешь меня с собой?!

Горе показалось, будто злобное и страшное чудовище когтями впилось ему в сердце. Не говоря ни слова, он пошел прочь.

— Горе-дай! Я тоже пойду с тобой! — крикнул мальчик.

Но Горе не слышал его. Он продолжал молча идти вперед, выбрасывая из пакета не нужные теперь сладости и самоса.

Перевод с непальского Кришны Пракаша Шрестхи.

Кхамсинг Шринаук

Кхамсинг Шринаук (псевдоним Лао Кхамхом) — таиландский писатель, родился в 1930 году в деревушке Нонг Буа Саарт в провинции Корат на северо-востоке Таиланда. Во время учебы на экономическом факультете Бангкокского университета сотрудничал с местными газетами, для которых писал статьи и политические комментарии. Позднее закончил факультет журналистики в Чулалонгкорнском университете. В 1953 году уезжает из Бангкока и в течение трех лет работает лесничим на севере Таиланда. Затем возобновляет литературную деятельность.

В 1958 году выходит первый сборник его рассказов. В 1969 году выпущено второе, дополненное, издание сборника, из которого взяты публикуемые ниже рассказы.

ДЛЯ УЛУЧШЕНИЯ ПОРОДЫ

Рука старой женщины чуть заметно дрожала, пока она тянулась, пытаясь сорвать спелую тыкву у самого верха изгороди. «Еще одну, — прикидывала она в уме, — и на ужин хватит». Со второго раза она ухватила приглянувшийся ей налитой плод. Ее лицо засветилось улыбкой, словно его коснулся свежий холодящий ветерок в знойный день. «Надо же, как быстро растут», — довольная, приговаривала она про себя. Каких-то три месяца назад муж сунул ей горсть бурых семян и велел посадить их у бамбуковой изгороди, и вот еще не успел закончиться сезон дождей, а частокол вокруг дома, будто беседка, уже увит тыквенной лозой: желтые цветки горят среди светло-зеленых листьев, словно кусочки золотой фольги. Женщине нравилось наблюдать, как кружат осы и пчелы, перелетая с цветка на цветок. Изо дня в день, гордая и счастливая, следила она, как растет ее лоза, пока зеленая листва не скрыла целиком бамбуковые колья. Женщина обвела взглядом дворик: тыквенная лоза, сесбании со съедобными листьями и цветами, манговые деревья. Все это она вырастила своими руками. Сесбании, которые еще только в прошлом году едва покрылись редкими пурпурными цветками и хилой листвой, теперь поднялись над крышей дома. Она любила отдохнуть в их тени, когда оставалась одна.

Женщина часто размышляла о происшедших вокруг переменах, о своих детях, которые, как птенцы, оперились, расправили крылья и разлетелись в разные стороны — кто далеко, кто близко. Когда ее спрашивали, сколько у нее детей, она обычно отвечала: пять, но иногда при этом усмехалась про себя, вспоминая, что на самом деле их было семь. Первый ребенок умер, когда он еще пребывал между царством духов и миром людей. Она не чувствовала о нем сожаления и не решалась считать его своим. И хотя тогда она была еще совсем слаба после тяжелых родов, но хорошо запомнила крошечного младенца, рожденного от духов, запомнила, как муж воскликнул: «Боже, у нас мальчик!», и заклинания, нашептываемые старым знахарем: «Духи, если он ваш, возьмите его сейчас — завтра он мой», заглушенные плачем младенца. К середине ночи, когда ее омыли в теплой воде и уложили поудобней у огня, в комнату вошел муж с друзьями, чтобы сообщить ей, что ребенок уже умер. Вот и все. У женщины не хватило смелости вновь взглянуть на ребенка, и она покорно позволила им унести плоть от плоти своей. Знахарь говорил, что они не могли бороться с прежней матерью, которая догнала и забрала младенца. Женщина знала, что, говоря о матери, знахарь имел в виду духов, и была больше напугана, чем опечалена, и не сомневалась, что это был их ребенок, а не ее.

Много лет спустя умер еще один, милый, озорной шестилетний мальчуган. На этот раз женщина горевала безутешно: все глаза себе выплакала. Соседи и родственники утешали ее, говорили, что такова судьба ребенка, его карма, и ему был отпущен лишь этот срок — столько он заслужил своей жизнью в прошлом рождении. Женщина думала об этом и начинала им верить, но не могла унять слез. За что злая судьба похитила ее дитя во время эпидемии ветряной оспы? Почему такая же участь не постигла детей других женщин? Когда его уносили, она в безотчетном порыве схватила из коробки бетель и, рыдая, поставила красное пятно на бездыханной груди сына.

— Родись снова от своей матери, детонька моя, сыночек мой, твоя мама ставит здесь знак, вот здесь!

Мертвое тельце завернули в старое тряпье и унесли.

Потом у нее были другие дети — мальчики и девочки. Но ни у одного из них она не нашла на груди красного родимого пятна, и постепенно вера в то, что ребенок прожил ровно столько, сколько заслужил своей прежней жизнью, развеяла ее печаль. Остальных детей женщина растила с любовью и заботой; они стали взрослыми и ушли от нее. Последняя дочь перебралась в дом мужа совсем недавно, перед началом сева.

Задав отрубей свиньям и курам, она поднялась в дом, чтобы сварить молодые тыквы, приготовить креветочную пасту и соус из жгучего перца и отварить две пригоршни бобов — на ужин как раз хватит. Покончив со стряпней,