Портреты заговорили… - Юрий Кириллович Толстой

бесспорны и могут быть атакованы как слева, так и справа. В то же время считал своим долгом откровенно поделиться результатами многолетних исследований гражданского права и гражданского законодательства. К этому обязывает характер издания, посвященного памяти выдающегося ученого и педагога Владимира Александровича Рясенцева, девизом которого на протяжении более чем полувековой научной деятельности был неустанный творческий поиск.

ВЛАДИМИР ЛАПТЕВ (1924–2012) И ЕГО ВРЕМЯ[100]

Известие о внезапной кончине Владимира Викторовича Лаптева (в дальнейшем также – В. В.; Лаптев) выбило меня из рабочей колеи. Когда пришел в себя и стал думать, как на нее откликнуться, поначалу опрометчиво решил, что в один присест смогу подготовить воспоминания о нем. Не тут-то было. По мере того как входил в тему, осознавал, насколько это сложно, когда речь идет о такой широкомасштабной и многогранной личности, как В. В. Лаптев. Как донести до читателей главное, что характеризовало В. В. как ученого и как человека. Как добиться того, чтобы он предстал перед нами, в том числе и теми, кто не был с ним знаком, как живой с живыми говоря. С чего начать – с воспоминаний личного характера или с оценки весомого вклада, внесенного им в науку?

После долгих раздумий остановился на том плане повествования, который предлагаю вниманию читателей, хотя до сих пор не уверен в том, что он оптимален. Пусть судят об этом они сами.

Время выветрило из памяти, когда мы с В. В. впервые встретились. Поэтому за точку отсчета придется взять 60-е годы прошлого века, когда направил В. В. оттиск своей статьи. В ней отстаивал свое видение системы права и путей совершенствования гражданского законодательства. И вот какой ответ я получил. Приведу его полностью. Он краток, но адекватно отражает те качества, которые были присущи В. В. как ученому и педагогу на протяжении всей его многолетней деятельности.

«Глубокоуважаемый Юрий Кириллович!

Благодарю Вас за присылку мне Вашей весьма интересной статьи о теоретических проблемах кодификации гражданского законодательства. Ваша трактовка хозяйственного права как комплексной отрасли является, на мой взгляд, серьезным шагом вперед по сравнению с позицией тех ученых, которые, закрывая глаза на реальные факты, полностью игнорируют хозяйственное право. Правда, я не могу согласиться с концепцией, разделяющей систему права на "основные" и "комплексные" отрасли, что, однако, отнюдь не мешает мне высоко оценить Ваши усилия найти правильное решение проблемы хозяйственного права, а главное – найти объективное решение этой научной проблемы.

С дружеским приветом В. Лаптев. 3.10.61».

Этот ответ высветил присущие В. В. качества.

Во-первых, глубоко уважительное отношение к коллеге независимо от его весовой категории. Во-вторых, предельная объективность в изложении взглядов оппонента, желание досконально разобраться в них, извлечь из них, насколько это возможно, рациональное зерно. В-третьих, готовность к продолжению дружеского диалога в целях совместного решения актуальных проблем.

Высоко ценю то, что Лаптев никогда не стремился обратить меня в свою веру и с пониманием относился к той позиции, которую в дискуссии между цивилистами и хозяйственниками, порой достаточно острой, я занимал и занимаю.

Диалог между нами имел место после того, как в условиях кратковременной хрущевской оттепели в отечественной науке произошло возрождение из пепла хозяйственно-правовой концепции, разгромленной и объявленной вредительской на состоявшемся в 1938 г. Всесоюзном совещании работников права, которым руководил тогдашний Генеральный прокурор Союза ССР А. Я. Вышинский (по совместительству он курировал юридическую науку), что само по себе служило зловещим предзнаменованием. Очень скоро оно было реализовано сполна.

В. В. Лаптев вошел в историю как признанный лидер возрожденного после двадцатилетнего перерыва хозяйственно-правового направления в отечественной науке. Это признают не только сторонники указанного направления, но и его противники. Его ближайшим сподвижником в этих усилиях был и остается академик Национальной академии наук Украины Валентин Карлович Мамутов.

Судьба концепции хозяйственного права и тех, кто ее разделял или, по крайней мере, относился к ней сочувственно, складывалась по-разному, порой трагически.

В первые годы революции в ходе работ по подготовке Гражданского кодекса Российской Федерации был дан печально знаменитый наказ: для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное. Поскольку он прозвучал из уст первого лица государства, им надлежало неукоснительно руководствоваться[101]. Правда, в условиях перехода от политики военного коммунизма, которая привела страну на грань катастрофы, к новой экономической политике от этого наказа, хотели того разработчики ГК РСФСР или нет, пришлось отступить. Вскоре, однако, новая экономическая политика была свернута, и в стране на долгие десятилетия воцарилась административно-командная система, которая покоилась на единстве фонда государственной собственности и централизованном управлении народным хозяйством.

В период многоукладной экономики была разработана теория двухсекторного права. Ее появление связывают с именем Председателя Верховного Суда РСФСР П. И. Стучки, который руководящую деятельность в судебных органах сочетал с научной работой. Согласно этой теории, хозяйственное право призвано регулировать отношения внутри обобществленного сектора народного хозяйства, причем как по вертикали, так и по горизонтали, а гражданское право – внутри частного сектора и междусекторные отношения. По мере того как частный сектор сходил на нет, на смену теории двухсекторного права пришла теория единого хозяйственного права, которое по замыслу ее сторонников должно было поглотить как хозяйственное право в понимании П. И. Стучки, так и гражданское право. В числе активных ее сторонников могут быть названы Л. Я. Гинцбург и Е. Б. Пашуканис.

По существу, под новым наименованием «хозяйственное право» скрывалось хорошо известное гражданское право, которое значительно разрослось как за счет включения в него отношений не только по горизонтали, но и по вертикали (по организации народного хозяйства), так и за счет расширения круга участников указанных отношений. Хозяйственное право при таком его понимании представляет собой симбиоз публично-правовых и частноправовых начал в регулировании отношений, составляющих его предмет. Однако надеждам на внедрение в правовую систему хозяйственного права в новом его понимании не суждено было сбыться. Грянул 1937 год, а вслед за ним и Всесоюзное совещание работников права 1938 г., на котором хозяйственно-правовое направление было объявлено вредительским, его сторонники подвергнуты остракизму, а кое-кто и репрессиям. Поразительно то, что это произошло как раз в тот момент, когда централизация в управлении народным хозяйством достигла своего апогея, что вроде бы лило воду на мельницу концепции хозяйственного права, сторонники которой ратовали за сочетание в регулировании хозяйственных отношений публично-правовых и частноправовых начал.

Противники концепции хозяйственного права не заметили (или сделали вид, что не заметили), что их критика была направлена не столько против единого хозяйственного права, которое к тому времени все более утверждалось, сколько против теории двухсекторного