Стоп-кадр. Легенды советского кино - Николай Ирин

раз пытался перевести стрелки, запутать собеседников: «Карлсон – тот друг, та хорошая нянька, та прекрасная Арина Родионовна…» – хотя, похоже, здесь дает о себе знать мечта о навсегда потерянном отце.

Имя ему подарил дядя, Александр Мишулин, сыгравший в его жизни весьма значительную роль, но не смогший заменить родителя. В 1941-м Спартак поступил в артиллерийскую спецшколу, а потом был осужден за мелкую кражу. В многочисленных интервью Спартак Васильевич рассказывал эту историю нарочито охотно, как хорошо заученный старый анекдот – словно отвлекал интервьюеров от чего-то по-настоящему важного, сокровенного. И это закономерно – все главное о мире и о себе он выразил на сцене и на кинопленке, за что от зрителей ему вечная память, неизменная любовь и преогромная благодарность.

Большой хороший человек

Вячеслав Невинный

Вячеслав Михайлович Невинный (1934–2009)

В истории наших искусств есть актеры, которых оценивают заслуженно высоко, но неверно: хвалят, любят, даже превозносят, однако числят по ведомству, в котором артист не служил, куда всего лишь наведывался в регулярных краткосрочных командировках. Одна из таких неправильно классифицированных звезд нашего экрана и русского театра – Вячеслав Невинный. Досадно, что во всех без исключения посмертных материалах о нем, будь то телефильмы или многочисленные статьи в периодике, фигурирует один и тот же не вполне достоверный образ приметного толстяка-весельчака, чьи благодушный нрав, исполнительская удаль и крепкая, дружная семья все-таки не уберегли от постоянных травм и тяжелых болезней.

Классификаторы оформили его на должность комика, при том, что едва ли не главным «свершением» артиста объявляется из раза в раз песенка с рефреном «Губит людей не пиво, губит людей вода», пропетая в комедии Леонида Гайдая «Не может быть» (1975).

Невинный – не клоун. Наиболее адекватный для него образ – Виктор Баныкин по прозвищу Большой из телесериала «День за днем» (1971–1972). Даже если эта роль и не самая яркая в творческой биографии Вячеслава Михайловича, то как минимум особо показательная, являющаяся ключом к его творческому наследию и художественной натуре.

«У станка стой или картины рисуй, без разницы. Человек – это рабочий! Кто не работает, тот вообще не человек, – декларирует молодцеватый, модно стриженный, эффектно одетый Баныкин в первой же серии. – Работа из обезьяны сделала человека и держит. Работа – это хребет. Кто не работает, тот как медуза, у того лица нет». Ключевой персонаж, каким его придумал Михаил Анчаров, есть воплощенная мечта правоверного советского идеолога: видный, но совершенно не породистый парняга, который делает себя сам, последовательно проходя путь от простого рабочего до студента, научного работника, конструктора. Он отнюдь не заносчив («Я человек заурядный» – произносит без кокетства), но при этом исполнен достоинства и упований на технологический, социальный и нравственный прогресс: «Вся моя натура требует перемен: все мое мясо, все мои кости»; «Мир не в порядке? Но будет в порядке!».

Хлеб рассуждений о бытовом-насущном Виктор густо мажет маслом идеализма. Оппонент-фарцовщик в ответ закономерно иронизирует: «Товарищ Баныкин – положительный герой современности».

Как можно играть подобное? Как одушевить сконструированного сначала партийными идеологами, а потом еще и сценаристом гомункула-индивида, обеспечить ему достоверное существование на экране? Актер справляется настолько безукоризненно, что Большой становится эмоциональным центром, работает словно сердечная мышца всего сериала. Режиссировали «День за днем» Всеволод Шиловский и Лидия Ишимбаева, но общее художественное руководство осуществлял легендарный мхатовец Виктор Станицын, мастерскую которого Невинный окончил в 1959 году. Благодаря авторитету Виктора Яковлевича к работе над этой скромной по бюджету и технологически несложной телевизионной постановкой удалось привлечь 144 ведущих актера из 11 театров Москвы. И что видим: все народные и заслуженные внутренне настроились на то, чтобы дотянуть до пронзительной ноты идеалиста Баныкина, обеспечить массовое исполнение его вдохновенной песни.

Выходец из рабочих низов, то есть изначально не шибко адаптированный к конкурентной борьбе с продвинутыми товарищами, становится в центр многофигурной композиции сериала. Невинный демонстрирует тотальную открытость своего героя миру и людям, совершает настоящий художественный прорыв. Он виртуозно цепляется за доминирующую эмоцию партнера или партнерши, выкладывает ее на всеобщее обозрение, укрупняет, а потом заинтересованно, честно, иногда даже в виде парадокса выдает нечто замечательное, ответное, в считанные секунды меняя себя и собеседника, переводя, казалось бы, заурядное повседневное общение в разряд архиважных событий.

Люди встречаются, беседуют, обучают друг друга искусству жить, иногда, конечно же, мучают и мучаются… Происходящая «день за днем» борьба хорошего с лучшим, возможно, наскучила бы массовому зрителю, если бы не профессионализм Вячеслава Михайловича вкупе с беспримерной расположенностью его души к сердечному диалогу.

Последний – заветная тема мастера. Концентрат этого драгоценного умения содержится, к примеру, в роли Медвежонка из «Ежика в тумане» (1975) Юрия Норштейна, десяток реплик Невинного за кадром навсегда вошли в историю актерского мастерства: «Ежик! Где же ты был?.. Я уже и самовар на крыльце раздул, креслице плетеное придвинул, чтобы удобнее звезды считать было. Вот, думаю, сейчас придешь, сядем, чайку попьем с малиновым вареньем!»

Его разноплановое, на первый взгляд, творчество отличается цельностью и последовательностью. С первых шагов на сцене педагоги и режиссеры предписывали ему амплуа, которое диктовалось психотипом актера. Сам он впоследствии относил себя к «рубашечным героям» (от выражения «рубаха-парень»).

В юные годы туляк Слава Невинный отчего-то почувствовал в себе задатки артиста, вероятно, находил у себя физическое и психологическое сходство с тем социальным идеалом, который транслировался через кинематограф, обложки «Огонька», афиши театров. По счастью, в тульском Дворце пионеров занятия в театральном кружке вел чуткий и талантливый Анатолий Дмитриев, поощрявший увлечение мальчика, неизменно дававший ему главные роли. Особенно памятным для Невинного стал образ Чичикова в постановке «Мертвых душ».

Превратившись в местную звезду, он, естественно, планировал продолжить театральную карьеру. Провалив конкурс в Школу-студию МХАТ, не сдался, в себе и своем призвании не усомнился – год играл во вспомогательном составе тульского Театра юного зрителя. По свидетельству театроведа Виталия Вульфа, непродолжительное время учился во ВГИКе. Но подлинной страстью были театральные подмостки, в особенности сцена Художественного, где он прослужил в итоге больше четырех десятилетий. Со второй попытки поступил-таки в Школу-студию. Мастерская Виктора Станицына была средоточием выдающихся талантов: практически все ее выпускники стали в дальнейшем заметными фигурами нашего актерского цеха.

Вячеслава Невинного взяли в труппу МХАТа тогда же, в конце 1950-х. В 1960-м утвердили на первую звездную кинороль – Сергея Зайцева в «Испытательном сроке». Два Олега – Ефремов и Табаков – его не затмили, более того, в эмоциональном плане он выглядит в картине, пожалуй, ярче всех.