Моя императрица - Николай Павлович Иванников

— Опять бить будете, матушка? — спросил я.

— Изначально хотела, но уже весь пар выпустила. А ведь до главного пока так и не дошла.

— И что же у нас сегодня главное, матушка?

— Князь Глебов мне намекнул, что в доме нашем столичном с некоторых пор поселилась особа, которую ты называешь своей кузиной из Новгорода. Сначала-то я подумала, что это сестрицы моей дочка, Натали Кулдасова, к тебе на погост пожаловала. Но тут как по заказу письмо от Кулдасовых прилетело. Отправились они в Псков-город всем семейством, и сообщают, пробудут там до следующего лета. Так что не Наташа это живет у тебя, верно?

Я с очень большим трудом переглотнул.

— Верно.

— Так кто же это тогда? Других кузин подходящего возраста у тебя и нету. Апраксиных дочки еще малые совсем, а старшие Сумароковы — так они уже дамы в летах, у самих дети уже детей имеют… Вот я и не пойму: ты кого в дом к нам привел, поганец ты эдакий⁈

Я прижал руки к груди.

— Матушка, я вам сейчас все объясню… Да, я пустил на временное проживание одну девицу, но только из желания помочь ей, потому как ее обобрали до нитки разбойники питерские, да еще по голове так дали, что память она растеряла. Если бы я ее к нам в дом не принял, то сгинула бы она совсем. А так я ее в Олюшкиной комнате поселил, ничего лишнего себе не позволял. Она очень умная и порядочная. Если мне не верите — у Гаврилы можете спросить, он врать не станет!

— И спрошу, — пообещала матушка. — Обязательно спрошу. Только как же барышня в одиночку с двумя мужчинами в одном доме живет? Неправильно это! Вот о вас и говорят уже что попало.

— Ну почему же в одиночку? — возразил я, не подумав. — Я ей служанку нанял, Парашку.

Матушка моментально нахмурилась.

— Парашку? Какую такую Парашку? Уж не эту ли пигалицу, что вместе с вами явилась?

Я понял, что проболтался. Но было уже поздно что-либо исправлять, и потому я просто кивнул. Матушка непонимающе склонила голову к плечу.

— Так зачем же ты, Алексей Федорович, прислугу с собой в Светозары взял, а саму барышню в доме одну оставил? — строго спросила она.

Я глянул на ее исподлобья и совсем опустил голову, ожидая новой грозы.

— Постой, постой… А не хочешь ли ты сказать, что девица эта приехала вместе с вами?

Снова кинув исподлобья быстрый взгляд, я увидел, что матушка закрыла себе рот ладонями.

— Погоди… Вряд ли это принцесска немецкая. Уж больно она молода, да и умишком похвастать не может, а про барышню твою рассказывали, что она медицине обучена, едва ли не мертвых на ноги подымает.

— Ну уж не совсем мертвых… — я повел плечом. — Это уже люди придумали.

— Помолчи! — воскликнула матушка и убрала пальцы от лица, сцепив их замком у себя на груди. — Это что же получается? Принцесску мы в расчет не берем, с Катькой Голицыной я давно знакома, остается только… — матушка приподняла брови. — Неужто фрейлина Романова⁈

Она столь неожиданно повысила голос, что я весь так и сжался, ожидая оплеухи. Но матушка только задумчиво потеребила себе кончик носа.

— Как интересно… — пробормотала она. — Собою хороша, глаза умные, держится независимо. За считанные дни из безвестной девицы смогла стать фрейлиной самой императрицы… Катерина Алексеевна, кажется? — Я кивнул. — Не похоже что-то, чтобы она столь уж сильно память потеряла. Может это хитрость какая с ее стороны, а?

Матушка глянула на меня вопросительно. Нисколько не задумываясь, я помотал головой.

— Нет, матушка, не думаю. Я встретил ее при таких обстоятельствах, которые исключают всякую хитрость. История ее весьма загадочна, но уверяю вас, что человек она крайне порядочный, и окромя меня никто больше не мог помочь ей в тех обстоятельствах. И что бы там в свете не сплетничали, но никаких иных отношений, кроме дружеских, у нас с ней пока не было.

Язык мой — враг мой! Я так долго и красиво говорил, но это единственное слово — «пока» — оброненное без всякого умысла, лишила мою речь первоначального ее смысла: представить пребывание Катерины в моем доме в самом благочестивом свете.

И это не ускользнуло от чувствительных ушей моей матушки.

— Пока? — тут же переспросил она.

— Что? — глупо моргнул я.

— Ты сказал, что у вас с ней пока не было иных отношений, кроме дружеских. Не означает ли это, что ты намерен как-то изменить подобное положение вещей в скором времени?

Ну, разумеется, я был намерен! Я мечтал об этом, я желал этого! Даже пару раз, черт возьми, видел это во сне!

Но не мог же я вот так напрямую сказать об этом своей матушке? Язык у меня не поворачивался сказать такое.

А матушка взяла меня двумя пальцами за подбородок и покрутила мне голову туда-сюда, внимательно меня осматривая. Посмотрела мне в глаза, хотя мне при этом показалось, что заглянула она в самую душу. Я поторопился отвести взгляд, чтобы она не заподозрила чего, но матушку мою провести было не так-то просто. Проницательнее ее была разве что «открытая книга» князя Гантимурова Павла Семеновича.

— Вот так дела, — с задумчивостью произнесла матушка. — Дожила, слава богу… А ты ведь влюблен, Алешка, в девицу эту!

Я подвигал бровями, чтобы изобразить свое презрительное отношение к подобным речам.

— Скажите тоже, матушка — влюблен! Я что вам — рыцарь Тристан какой-нибудь, что ли?

— По-твоему, только англичашки на романтическую любовь способны? А мы здесь все так просто — по запаху пару себе подбираем?

— Да нет, я вовсе не это имел в виду, — вконец смутился я. — Кстати, помимо медицины Катерина неплохо знает английский язык.

— Английский? — удивилась матушка. — Она у тебя не шпиенка часом?

— Да нет! — обиделся я. — Не похожа она на шпиенку.

— Если бы шпиены были похожи на шпиенов, то их бы всех повесили давно, и весь разговор! И не было бы больше шпиенов, — резонно заметила матушка. — Ладно, не дуйся! Сама понимаю, что никакая она не шпиенка, твоя Катерина. Пошли в дом, а то, поди, там