Наследники или ренегаты. Государство и право «оттепели» 1953-1964 - Павел Владимирович Крашенинников

Распространившаяся в то время практика искусственного занижения плановых заданий и приписок к достигнутым результатам не только способствовала карьерному росту руководителей предприятий, но и приводила к появлению неучтенной продукции, прямиком направлявшейся на черный рынок.

Совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 19 мая 1961 г. «О мерах по предотвращению фактов обмана государства и по усилению контроля за достоверностью отчетов о выполнении планов и обязательств»[372] призывало все партийные и советские органы «принять необходимые меры к искоренению фактов приписок и других искажений в отчетности, рассматривая эти действия как преступления перед партией и народом». Лиц, виновных в совершении указанных преступлений, следовало снимать с занимаемых постов, привлекать к строгой партийной и государственной ответственности, вплоть до исключения из партии и предания суду.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1961 г. «Об ответственности за приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов»[373] вводилась уголовная ответственность (до трех лет лишения свободы) за приписки в государственной отчетности и предоставление других умышленно искаженных данных о выполнении планов. Названные законодательные акты, а также некоторые другие аналогичного характера имели кратковременный эффект и мало способствовали решению актуальных социально-экономических проблем.

Между тем, несмотря на такие драконовские меры, именно с начала 1960-х гг. начался бурный рост теневой экономики. По данным, приведенным в статье ученого-экономиста Т. И. Корягиной, если в начале 1960-х гг. в теневой экономике было занято 6 млн человек, то в 1974 г. – 17–20 млн человек[374].

Кроме внепланового производства ширпотреба на базе государственных предприятий к теневой экономике относились спекулянты – как оптовые, так и розничные – фарцовщики, валютчики, маклеры и т. п. К теневой экономике с определенными оговорками также следует отнести так называемых шабашников – бригады, которые занимались сезонным промыслом (в основном в период летних отпусков), чаще всего строительством различных объектов на селе. Взаимоотношения шабашников с колхозами и совхозами не регулировались четкими нормами, что создавало питательную почву для хищения бюджетных средств и строительных материалов как строителями, так и заказчиками. Студенческие стройотряды, возникшие в 1959 г., часто напоминали работу шабашников ввиду неурегулированности их участия в хозяйственной деятельности и гражданском обороте.

По большому счету, все эти люди вносили свой вклад в «создание материально-технической базы коммунизма, обеспечивающей изобилие материальных и культурных благ, и все более полное удовлетворение потребностей общества и всех его граждан» (Преамбула ГК РСФСР). Вместе с тем отношение к ним было настороженное, а некоторые считались преступниками.

Выращивание урожая на приусадебных участках колхозниками и горожанами в садах и огородах к теневой экономике не относилось, а считалось экономикой неофициальной. Она не противоречила законам и принципам социалистического строя. Тем не менее милиционеры азартно гоняли бабушек, торговавших выращенными цветами и редиской, подозревая их в получении «нетрудовых доходов», которые, если смотреть на вещи трезво, служили своего рода социальным амортизатором.

Теневая экономика была связана с коррупцией, хищениями государственного имущества, противозаконной деятельностью или использованием «дыр» в законодательстве.

Если в 1960-е гг. воротилы теневой экономики действовали, озираясь по сторонам, боясь «простудиться от сырого дуновения из могилы» и пытаясь обезопасить свой бизнес с помощью профессиональной преступности, то вскоре они стали искать защиту у властных и правоохранительных органов. На основе подкупа партийных, государственных функционеров и региональных руководителей МВД возникла система регионального «крышевания» теневого бизнеса.

Теневая экономика была более развита на периферии Советской страны. В основном на Кавказе и в Средней Азии. Большая насыщенность местных рынков товарами народного потребления создавала иллюзию более высокого уровня жизни, нежели в РСФСР, некоей самодостаточности республик. Поговорка того времени: «Коммунизм не за горами, зато Кавказ за горами» – отражала подступающие сепаратистские настроения.

Наряду с организованной теневой экономикой существовала и неорганизованная, народная теневая экономика. Поскольку в головах советских граждан была прочно укоренена мысль, что источником всяческих благ является исключительно государство, самым распространенным ее видом была кража общенародной собственности.

Разве государство не клянется, что ежеминутно думает лишь о том, как повысить благосостояние советских граждан? Так надо помочь ему в этом деле. Как говорил великий советский и российский писатель-сатирик Михаил Жванецкий, кто что охраняет, тот то и имеет. «Крестьянин ворует фураж из колхоза с тем, чтобы кормить животных у себя на дворе. Рабочий ворует материалы и инструменты для своей собственной деятельности. Врачи воруют лекарства, водители – бензин. Общественные машины зачастую выполняют роль частного такси. К „черному рынку” направляются целые грузовики дефицитных товаров и материалов. С помощью государственных материалов и транспорта, зачастую и в официальное рабочее время, строятся дачи или проводятся капитальные ремонты частных жилищ. За государственный счет идет поставка запчастей и ремонт частных машин и т. п.»[375].

То же самое относилось и к рабочему времени, затраченному на частные виды деятельности или личные нужды путем уклонения от обязанностей на основном или официальном месте работы. Люди по мере возможностей старались найти левые заработки – и не только в теневой экономике, но и за счет таких видов деятельности, как репетиторство, индивидуальный пошив одежды на дому, ремонт автомобилей в собственном гараже и т. д. и т. п.

Получает развитие уже упоминавшийся нами рынок административных услуг. Он проявляется, например, в щедрых чаевых, даваемых продавцу за удачную покупку, врачу или учителю за хорошее отношение, секретарше за «допуск к телу» или печать на бланке (шоколадка). Вообще, мелкую взятку советский человек преступлением не считал. Это был способ выразить благодарность или расположить к себе. Нередко приходилось платить (когда деньгами или подарками, когда ответными услугами) за поступление отпрыска в престижный вуз, за повышение по службе, за движение в списках на квартиру, автомобиль и т. д. и т. п.

Что уж говорить о простых людях, когда даже государственные предприятия стали выстраивать между собой неформальные отношения по горизонтали. Это были различные бартерные операции, о которых предприятия могли даже не информировать центр. Это тоже была теневая экономика внутри государственного сектора хозяйства[376]. А чтобы выбить дополнительное финансирование и фонды, включить свою продукцию в плановые задания, приходилось обращаться все к тому же рынку административных услуг. Возникло целое племя так называемых толкачей, с утра до вечера обивавших пороги министерств и ведомств.

Описанные процессы получили наибольший расцвет во времена «развитого социализма», но начало им было положено именно во времена оттепели.

В СССР упомянутые процессы не только публично не исследовали, но и как бы не обращали на них внимания[377]. На излете социализма Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов жаловался: «…Мы до сих пор не изучили в должной мере общество,