Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

особенно в Чечне. Ведь он, кроме всего прочего, был искусным дипломатом, обладал железной логикой суждений. Ох, как пригодились эти его качества во время вывода войск из Польши! Сам видел, как он осаживал польских руководителей, которые пытались ставить нам палки в колеса, унижать всячески нашу страну. Да, умел он и позицию государства отстоять, и доказать нашу правоту. В любых дискуссиях Виктор Петрович выходил победителем. За что поляки называли его не Дубынин, а «Дубина», потому что, говорили они, его невозможно переспорить, ему ничего не докажешь. Своей железной логикой он укладывал их на лопатки. Дубынин доказывал, что правы мы, а не они, и мы должны делать так, как мы говорим, а не так, как они хотят…

Именно генерал-полковник Виктор Дубынин, по мнению тогдашнего посла России в Польше Юрия Кашлева, «сыграл ведущую роль в обеспечении организованного вывода Северной группы войск из Польши»[76].

Слово о товарище

6‑ю гвардейскую дивизию курировал первый заместитель командующего СГВ генерал-лейтенант Анатолий Васильевич Лопата. В Польшу он пришел с Камчатки, где был командиром 25‑го армейского корпуса. С комдивом Булгаковым у него сложились теплые отношения. Интересен генерал Лопата, по мнению Владимира Васильевича, кроме прочего, тем, что дома все делал своими руками.

– В свое время Анатолий Васильевич был артиллерийским мастером, тогда и освоил слесарное и токарное дело. И куда бы потом его ни забрасывала военная служба, всюду возил с собой небольшие станки, на которых в свободное время что-то вытачивал, шлифовал…

Когда Булгакову доводилось бывать в Легнице, генерал Лопата обязательно приглашал его в гости: «Командир дивизии, пойдемте ко мне пообедаем или поужинаем. Жена накрывает стол».

– Она всегда с такой радостью нас принимала, – заметил Владимир Васильевич. – Ну а когда Анатолий Васильевич бывал в Борне-Сулиново, уже я приглашал его к себе. В дивизии он появлялся часто. Причем не наскоком, на один день, а приезжал на неделю: работал в гарнизоне, ездил по частям, учил работе в поле, подсказывал, консультировал.

Генерал Лопата всегда был верен традициям русского офицерства. Даже тогда, когда началась дележка армии по национальным квартирам, которая перекалечила многие судьбы, он говорил: «Нет такого понятия, как украинский офицер, белорусский офицер – всегда был и будет только русский офицер». Ну а потом, сами видите, как жизнь распорядилась: пришлось ему стать начальником Генерального штаба украинской армии. До последнего времени мы с ним не теряли дружеские контакты, поздравляли друг друга с праздниками. Сейчас, правда, не звоню, не хочу ставить его под удар…

Генерал-полковник в отставке Анатолий Лопата ныне живет в Киеве. Через коллег-журналистов я связался с ним и попросил написать несколько слов о Булгакове. Анатолий Васильевич на просьбу откликнулся. Привожу текст его письма:

«С Булгаковым, тогда еще гвардии полковником, я познакомился летом 1990 года в Польше, где он командовал 6‑й гвардейской мотострелковой дивизией Северной группы войск. В моей памяти он остался решительным командиром, которому по плечу задачи любой сложности. Волею судьбы он оказался в Афганистане, где получил тяжелейшее ранение, которое нанесло ему не только физическую, но и психологическую травму. Потому что Владимиру Васильевичу приходилось практически ежедневно доказывать и себе, и офицерам-коллегам, и подчиненным, что и после такого ранения можно достойно выполнять воинский долг. Следует заметить, что в чудесном выздоровлении Булгакова, наряду с профессиональным мастерством врачей, огромную роль сыграла его супруга, которой он должен быть вечно благодарен.

Война воспитала в нем высочайшую ответственность за людей, их здоровье и безопасность. Поэтому его и уважали подчиненные. Булгаков всегда лично представлял подчиненные полки на учениях с боевой стрельбой, хотя к тому времени он еще не восстановился после тяжелого ранения. Потому что, когда дело касалось чести гвардейского соединения, все личное у него отходило на второй план. Его дивизия дислоцировалась в Борне-Сулиново – старом немецком городке, требовавшем тщательного ухода. Ну а денег на это, как всегда, не хватало. Владимир Васильевич буквально разрывался между организацией боевой подготовки и решением административно-хозяйственных задач. Несмотря на это, комдиву удавалось поддерживать боевую подготовку частей на высоком уровне, а жилой и казарменный фонд в довольно-таки приличном состоянии.

Ему, видимо, на роду было написано стать военачальником. Он им и стал, в полной мере испытав и «прелести» гарнизонной жизни, и участие в боевых действиях, и борьбу с ранением. Не обошел Булгакова даже такой очень хлопотный и трудоемкий процесс, как вывод войск из Польши, который оставил в его душе глубокий след. Почему? Потому что 6‑ю гвардейскую дивизию вывели, по сути, в никуда. После длительных переговоров и консультаций с командованием Московского военного округа новым местом дислокации соединения была выбрана Тверь, куда мы и выкинули (в буквальном смысле слова) дивизию во главе с ее командиром Булгаковым, ставшим к тому времени генерал-майором. И вот этот многотысячный боевой организм, обученный, подготовленный к любым действиям, в зиму эшелонами перебрасывается в Тверскую область и выгружается на берегу Волги в болотистую местность. И это все надо было пережить!

Гвардейцы ставили танки, не имея ни парков, ни мало-мальски оборудованных площадок. Выбирали более или менее подходящий участок берега, укладывали бетонные шпалы и пытались хоть как-то предотвратить увязание техники в болоте. Но полностью избежать этого, к сожалению, не удавалось. Генерал Булгаков лично «сажал» каждый полк, придирчиво осматривал места стоянок, и я чувствовал, как у него болело сердце за каждую машину.

Но сложнее всего было найти жилье для семей офицеров. Людей приходилось размещать и в пионерских лагерях, и в солдатских казармах. Одно окно – это одна комната. Фанерные перегородки. Один умывальник для женщин, другой – для мужчин. И вот в таких условиях генералу Булгакову приходилось еще и поддерживать порядок, дисциплину и делать все возможное, чтобы дивизия представляла собой боевой организм. Булгаков был очень уважаем не только в 6‑й гвардейской дивизии, но и среди офицеров Северной группы войск. Он достойно выполнял миссию и командира, и товарища, и заботливого отца для рядового состава…

Мы с ним расстались в 1992 году. Это было сложное, трудное время, когда предстояло сделать выбор: оставаться в армии (и в какой?) или бежать, куда глаза глядят? С уверенностью могу сказать, что Владимир Васильевич выдержал и это испытание. Однако оно было не последним в его судьбе. Наши пути разошлись, но я всегда интересовался прохождением службы генерала Булгакова, и особенно его кавказским периодом.

Так уж случилось, что генералу Булгакову, к сожалению, пришлось вести боевые действия в Чечне, на территории Российской Федерации. Когда бессильны политики, слово берут военные. Это, к сожалению,