Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

Постепенно он приходил в себя после лагеря, тяжелой дороги и Бутырской тюрьмы. Так было приятно, что лица здесь не уголовные, а свои: среди заключенных авиаконструкторы Петляков, Мясищев, Бартини, Томашевич, Егер… Мясищев, сказали, уже освобожден, работает как вольный. И Петляков тоже: за полтора месяца переделал свой истребитель в бомбардировщик Пе-2!

Такие неожиданные послабления – личное изобретение Берии, который решил арестованных «разделить на три категории: подлежащих осуждению на сроки до 10 лет, до 15 лет и до 20 лет», однако разрешил подумать «о применении к осужденным специалистам, проявившим себя на работе в Особом техническом бюро, как полного условно-досрочного освобождения, так и снижения сроков отбывания наказания».

Андрей Николаевич Туполев. 1957 год

…И даже какао и кофе дают, если работаешь над чертежами ночью. Вот бабушка бы обрадовалась – любит кофе. Как там она? Защемило сердце: Королев еще в лагере стал его чувствовать, стало оно биться неровно, иногда обрушивая на него быстрый град ударов. И сейчас стукнулось о грудную клетку, неровно затрепыхалось. На несколько минут он точно впал в забытье и услышал: «А это не столь и важно, как я да где я, сердце моего сердца милый Сергуня, в душе твоей я всегда буду жива».

Сердце его на миг остановилось и снова торопливо застучало.

…Туполев – его уже прозвали патриархом – встретил Королева так, словно были знакомы тесно и расстались вчера.

– Обустраивайся, – сказал с грустной улыбкой, – нужен специалист в группу крыла.

И относился он к Королеву в дальнейшем с почти родственным теплом, удивлявшим некоторых приближенных к патриарху технарей – что нашел Андрей Николаевич в пессимисте-инженере, мрачно повторяющем «Пустят нас всех в расход без некролога»? Кто-то помнил, что Королев пытался колдовать с ракетным двигателем, ставя его на планер: многие авиационные инженеры такого новшества не одобряли.

Работали все вместе в большом светлом зале, который прозвали «аквариумом». Когда-то в Одессе член правления Одесского губотдела ОАВУК неугомонный Фаерштейн называл аквариумом комнату, выделенную им для заседаний планеристов. Вспоминалось вольное море, вольный ветер, «летающие лодки»… Может быть, все это приснилось? Какой сладкий сон о свободе…

Было в ЦКБ-29 все или почти все для работы и отдыха, все – кроме воли. И это угнетало Королева сильнее, чем других арестантов. Переписка с теми, кто остался за стенами ЦКБ, запрещалась. Свидания с родственниками разрешались редко, и проходили они в Бутырской тюрьме. Как-то Ксана не пришла, Королев напрасно ее ждал, скользя печальным взглядом по черным решеткам, по бесстрастно-манекенным лицам охранников. Охранники были и в ЦКБ, их звали «попками» и «свечками». Не пришла… Может быть, нездорова? Обрадовало только, что проехался по Москве: глядел в окно, и никак не соотносилась радостная пестрота столичной жизни, плакаты, прославляющие Сталина, партию, труд передовиков, театральные афиши, вывески новых магазинов, граждане, куда-то спешащие с портфелями, смеющие симпатичные девушки – с той темной стороной жизни, по которой вез его автобус НКВД. Ксана стала совсем седой, грустно подумал, провожая взглядом рыжеволосую девушку, перебегающую через дорогу. А лицо у жены еще молодое. Нужно передать завтра ей записку через Петьку.

Петр Флеров появился в «аквариуме» дней десять назад – его, «вольного» инженера, пригласил для консультации по шасси сам Туполев.

– Серега! – кинулся он к Королеву и горячо обнял его.

Близкие отношения с заключенными запрещены, тут же сообщил «вертухай», но препятствовать разговору не стал, зевнул и лениво отошел в сторону. Так бы пристрелить обоих, прошуршала мыслишка в его мозгу, да приказ начальства: гнилых троцкистов уважать. Сообщить Кутепову о нарушении режима? Сразу черноглазый зэк загремит в лагерь. Григорий Яковлевич Кутепов – начальник суровый. Неохота. Еще и придерется к чему-нибудь, накажет…

Петр Флеров стал незаметно брать у Королева записки, передавать их Марии Николаевне и Ксане – прятал письма в ботинок.

22 июня Королев, покурив, спустился в «аквариум» и не сразу понял, что произошло. Весь коллектив столпился у репродуктора, который обычно во время работы выключали.

– Война!

* * *

Снег поскрипывал под ногами, одинокий кривой фонарь бросал неяркий свет на высокие застывшие сугробы.

– Сережа, ты не замерз? – спросила Рая, беря Королева под руку.

– Замерз, конечно! – Облачко ее горячего дыхания коснулось его щеки.

– Тогда пойдем ко мне, отогреешься, попьешь чаю. – Она потерла луковицей замерзший носик. – Твой охранник Акимка разрешил мне сопровождать тебя вместо него. Я его подкупила. – Рая засмеялась.

– Как тебе это удалось? – удивился Королев.

– Секрет! Он же наш, из Омска, омич…

ЦКБ-29 в июле 1941 года с московской Яузы эвакуировали в Омск – главным планом на 1941 год было сохранение и развитие оборонного производства: предприятия срочно отправляли на Урал, в Западную Сибирь, в Среднюю Азию и создавали там новые заводы. Фронту нужны были самолеты-истребители, штурмовики, бомбардировщики.

– Омск – город, в котором провел в остроге четыре года арестант Достоевский, – как-то за ужином сказал Туполев жене. – Комендант Омской крепости генерал-майор Алексей Федорович де Граве помогал ему. Возможно, оружейник Граве того же рода… Мне лично Омск нравится. Хотя бы отсутствием решеток на окнах этой комнаты!

Андрея Николаевича освободили досрочно, в Сибирь он прибыл не в теплушке, а в купейном вагоне вместе с семьей, поселился в служебной квартире. И – с особым срочным заданием – в ускоренные сроки создать для фронта боевой самолет. К декабрю Ту-2, признанный потом лучшим пикирующим бомбардировщиком Великой Отечественной войны, был готов, и тут же пришел приказ скорее запускать его серийное производство.

– Когда ты успеваешь читать по истории, Андрюша? – спросила жена, наливая в его стакан чай. – До одиннадцати вечера на заводе и все выходные тоже.

– Нужно знать, дорогая моя, где живешь. Кое-какие сведения выудил в местной библиотеке. – Туполев отложил вилку и нож, вытер салфеткой губы. – Омск основали в начале XVIII века по приказу Пера I – все, конечно, ради торговли с Индией и Китаем. А руководил постройкой Омской крепости пленный швед… Кстати, отец мне рассказывал, он, ты помнишь, вел род от сургутских казаков, и среди служилых людей Сургута, по словам его деда, моего прадеда, были пленные шведы, одни вернулись к себе, а другие обрусели, завели здесь семьи, даже русским попом стал один из них. С его то ли внуком, то ли правнуком мой дед учительствовал, сам же на свои деньги и организовав школу для казачьих детей. Порой иноземец так полюбит Россию – клещами не оторвешь!