Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

– Андрей! – испуганно сказала жена.

– Да! Конечно! – Туполев быстро поднялся, подошел к черному телефонному аппарату, закрепленному на стене коридора. – Лев! Слушаешь? Надо максимально ускорить темпы сборки, звонил мне Берия. Даю тебе Королева в заместители! Он всех на уши поставит – организаторская жилка у него крепкая! Выведет твой цех в передовые, как пить дать!

Начальником фюзеляжного цеха был Лев Александрович Италинский, его заместителем и стал Королев. Уже почти полгода работал он на омском авиазаводе № 266, объединенном с эвакуированными заводами из Севастополя, Ленинграда и Смоленска. Поселили Королева вместе с другими заключенными на втором этаже кирпичного дома в окраинном поселке имени 10‐летия Октября. Кормили много хуже, чем в Москве в ЦКБ-29, но все-таки несравнимо лучше, чем в лагере. Начальником охраны был тот же, что и в Москве, Григорий Кутепов, а личной «свечкой» Королева – молодой парень Аким Коротких, юркий и одновременно застенчивый.

…А чертежница Рая жила в одноэтажном деревянном доме тоже на окраине Омска, в пятнадцати минутах ходьбы от дома с решетками на окнах. Горбатый ее домик тонул в сугробах, к заснеженному крыльцу вела тонкая протоптанная в снегу тропинка.

– Проходи, мама уже спит в другой комнате, она у меня больная и старенькая. – Рая сняла заячью шубейку. – Я младшая дочка, старший брат на фронте, тебе, Сережа, повезло, ты в тылу, пусть и арестант, а он уже был ранен, подлечили в госпитале и снова отправили воевать. Есть еще старшая сестра, живет на Алтае в Барнауле… Ты, наверное, в столице о таком городе и не слышал? – Рая улыбнулась. – Снимай свою стеганую куртку. Давай я тебе вместо твоих валенок, они, по-моему, сильно тонкие от ветхости, дам домашние овечьи чуни, братовы. Ноги отогреются.

– Я про Омск-то раньше думать не думал, не то что про Барнаул.

– Эх ты! Омск знаменитый город, даже был недолго белой столицей в 1918 году, пока не пришел с армией Тухачевский.

У Королева задрожали руки, лицо резко побледнело.

– Не произноси это имя!

– Молчу!

– Молчи, скрывайся и таи

И чувства, и мечты свои —

Пускай в душевной глубине

И всходят, и зайдут оне… – не продекламировал – пробормотал, низко опустив голову.

– Любишь стихи?

– Знаешь, Рая, когда на планере летал в Крыму, чувствовал, что красоту нашей Земли лучше всего выразили художники и поэты. Иногда переписываю понравившиеся стихи в тетрадь.

– Я тоже.

Рая поставил на плитку чайник, достала хлеб, домашние оладьи, остатки сметаны, сахар. И, когда в чашках задымился чай, когда гость отогрелся, внезапно наклонилась к нему, задевая его голову пушистыми волосами, спросила тихо:

– Ты ведь не одинок?

– Один летчик, а я тоже не только инженер, я летчик, Рая, он говорил так: «У меня есть жена и маленькая дочка, но у меня бывает много женщин, я – перелетная птица. Когда я люблю новую, мне кажется, я ее не забуду, а я забываю…»

– Разлюбил свою жену?

– Все гораздо сложнее. От нее почти нет писем. Упорно молчит почему-то. Наверное, вся в своей медицине, она хирург-травматолог. Я даже не знаю, сможем ли мы снова с ней жить вместе, вернее, смогу ли я жить с ними и должен ли после всего, что перенес и пережил. Я… я стал другим человеком. Точно тот молодой человек, прежний «я», исчез навсегда… Боюсь об этом говорить и думать. Только вот тебе открыл душу. Понимаешь, мы знакомы с женой с юности, первая любовь, номер ее родительского дома в Одессе для меня и сейчас как талисман. Номер нашего завода почти такой же. Только с двойкой, то есть как бы удвоенное число. Почему-то тебе, Рая, я рассказываю то, что никогда не сказал бы никому, даже своей жене. Она очень-очень трезвая женщина, ей про числа говорить ни в коем случае нельзя. И вообще, она считает свою работу важной, а мою ерундой. Я для нее, как в юности, несерьезный маленький рыжий дружок.

– Если заветное число удвоенное, будет у тебя вторая жена. Хочешь, погадаю? Я умею.

– Нет, не надо… И мои мысли о ракетах жене наверняка покажутся фантазиями…

– О ракетах? Расскажи!

– Понимаешь, уже здесь, в Омске, понял, разрабатывая свой проект реактивного перехватчика, представь, что его скорость 800 километров в час! Правда, мощного мотора для него пока нет… И вопрос: выдержит ли такую скорость деревянная конструкция машины… Скоро сказка сказывается, Раечка, не скоро наше дело делается!…Так вот, я понял, что для военных целей нужны не только самолеты, но и ракеты. Написал о радиоуправляемой ракете Кутепову, он же наш прямой начальник. Хотя меня больше волнует совсем другое: только ракета сможет преодолеть земное тяготение и лет через двадцать – тридцать достичь Луны. Не ради бомб и разрушения, а ради сбывшейся мечты Циолковского, о нем ты, конечно, слышала, и ради надежды Цандера, был такой удивительный человек…

– Луны?

– Да.

– Сережа, и ты удивительный! И очень хороший! Знаю, что ты отдаешь половину своего пайка одному рабочему, ему не хватает еды на большую семью. Мне другой рабочий об этом сказал, наш Михаил Васильевич Хромов, он очень уважает тебя, говорит: «Сергей Королев – настоящий человек. На таких страна выстоит». Ну, не смущайся! И еще… – Рая покраснела, взяла Королева за руку. – …можно я тебя поцелую? Потому что… потому что… в тебя влюбилась!..

– Влюбилась?

– Да… и меня ты будешь помнить всю жизнь!

Летом Рая уехала в Барнаул, написала коротко: сестра тяжело больна, не встает, муж на фронте, а детей трое, младшему три, старшему четырнадцать, уже работает на заводе, подставляют ему лавку под ноги, чтобы дотянулся до станка, но младших оставлять не с кем, кормить не на что, так что она будет пока жить в Барнауле, помогать им. И приписала мелко внизу письма: «Я тебя никогда не забуду».

Вскоре конструктора Петлякова и его конструкторское бюро (КБ) из Омска перевели в Казань, где уже существовало при авиационном моторостроительном заводе подконтрольное НКВД небольшое КБ заключенного Валентина Петровича Глушко. Именно на Пе-2 решили попробовать установить опытные ракетные ускорители. Вот куда мне нужно, решил Королев и отправил заявление с просьбой отправить его в Казань, не зная, что и Глушко, узнав, что Королев в Омске, стал добиваться его перевода к нему в КБ.

– Сергей Павлович, зря, очень зря, здесь вас скорее освободят, – сказал Италинский. И оказался прав.

– Там ракетный мотор, – ответил Королев. – Я – ракетчик.

– Захочешь вернуться, всегда возьму, – сказал Туполев, когда Королев