Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

никаких построек или людей не видно. Мы быстро поставили антенну. Помня о бесперебойной связи, проверили каждый проводник, крепление каждой лампы, напряжение аккумуляторов и батарей. Майор объяснил, что в основном, будем работать по микрофону с самолетами, но и радиограммы в штаб посылать тоже надо. Для этого среди нас шифровальщик. Майор Дзе приказал, чтобы мы твердо помнили радиоданные для связи со штабом, с самолетами, а также с теми наземными частями, с которыми мы будем взаимодействовать. Он подчеркнул, что очень важно не начинать передачу в эфир раньше приказа, чтобы не выдать свое расположение, но в это время надо напряженно слушать, вызывают ли нас. Мы должны будем быстро перестраивать станцию с работы микрофоном на работу ключом, переключаться с приема на передачу и, работая с несколькими корреспондентами, передав сигнал одному, тут же переходить на волну другого. От нас требовалась строжайшая дисциплина и исключительная четкость. И так мы должны будем работать, даже если на КП будут рваться десятки мин и снарядов. Закончил он, сказав, что управление боем невозможно без хорошо и надежно действующей связи, а успех любого боя невозможно без четкого управления.

Мы должны были на деле безошибочно применять все те навыки и знания, которыми нас снабдили в школе и за год службы. Надеяться приходилось только на себя. Скажу, забегая вперед, что с задачей мы справились, и справились неплохо, за что и были впоследствии награждены.

Кто-то из нас спросил майора: – А жить мы все время в поле будем? – Где придется, – ответил он. – Нам лучше избегать встреч с кем бы то ни было исключая, разумеется, наше командование. Майор Дзе посмотрел на часы и приказал включить радиостанцию и дать ему микрофон, что мы и сделали. – Слушайте вызов, – и Таня Лебедева замерла в наушниках, грозя кулаком шоферу, который возился с железками. Мы с Кирой, прекрасно понимая ее состояние, и помня, что радист обязан устранить любой шум на радиостанции, прикрикнули на шофера и на майора Дзе, который начал разговаривать с Ерошенко. В суматохе мы забыли, что передатчик еще не включен, но помнили, что перед включением передатчика на работу микрофоном дежурный радист обязан потребовать от всех присутствующих на радиостанции полного прекращения каких бы то ни было разговоров. В дальнейшем мы привыкли к постоянному шуму, грохот боя не устранишь, да и генералов на КП не попросишь помолчать. Но в первый раз мы все волновались.

Майор засмеялся и сказал, что наши самолеты, с которыми мы будем держать связь, полетят не сейчас, а минут через тридцать. – А вы, товарищ ефрейтор, на командиров не кричите, – обратился он ко мне. Мне еще на Калининском фронте присвоили звание ефрейтора, и я отличалась от остальных девчонок, бывших рядовыми. Это повышение позволило мне получать на несколько рублей больше в месячном окладе, во многом чисто символическом, – какая зарплата у солдат, – и принесло невероятное количество замечаний от начальства, уверенного в том, что повышение в звании должно сопровождаться ростом ответственного отношения к службе, и по всякому поводу, а чаще просто так читало мне нотации: – Товарищ ефрейтор! И т.д. Я со свойственным юности духом противоречия часто вставляла какое-то возражение, вызывающее новый поток поучений. Снова не сдерживалась и снова получала выговор. Оставалось надеяться, что хоть в полевых условиях можно будет отдохнуть от необоснованных претензий. Но майор Дзе, видимо, был уже наслышан о моей строптивости.

Вскоре Таня услышала позывные, а затем мы невооруженным глазом увидели строй наших “горбатых”, летящих в сторону линии фронта. Таня переключила рацию на передачу. Майор Дзе крепче перехватил микрофон и начал вызывать: – “Ураган“, “Ураган!“ Я “Ветер”. Доложите маршрут. Летчик отвечает: – Я “Ураган” – Петров. Иду на задание. Наверное, летчику не надо было называть свою фамилию, если он маскируется под позывным. На это укажут после полета. Важно было приучить летчиков летать с рацией. Надо было выработать у летчиков, привыкших к тому, что в небе все зависит только от них и машины, доверие к радио.

Действиями штурмовиков по радио часто руководил командир корпуса Василий Георгиевич Рязанов. Генерал Рязанов лично знал не только всех ведущих групп (а ими были, как правило, командиры эскадрилий), но и их возможности и способности по выполнению боевых задач. Исходя их обстановки, он вызывал иногда на цель не очередные группы, запланированные по графику боевых вылетов, а те группы, ведущие которых лучше выполнят данную задачу.

Поздно вечером генерал Рязанов на своем “импортном” (так мы называли его маленький самолет) перелетал с командно-наблюдательного пункта в штаб корпуса для контроля подготовки авиадивизий к очередному боевому дню. Прибыв в штаб корпуса, он часто вызывал к телефону отдельных ведущих и указывал им недостатки, учил, как их устранить.

Если генерал Рязанов ночевал на наблюдательном пункте, то взаимодействие с поддерживающим командованием он организовывал лично. Нам приходилось только все нужное передавать по радио в штаб, на что уходила почти вся ночь. Спать в таких случаях приходилось всего пару часов до начала вылета первых групп наших штурмовиков. В часы ненастной погоды Рязанов рассказывал о своей жизни, службе, делился своими мыслями о послевоенной жизни и многими другими житейскими делами. Он много учился и сам учил других, – в юности он год проработал учителем в родном селе, – много читал, много знал. Ф.А. Агальцов, командовавший дивизией в нашем корпусе, ставший затем маршалом авиации, писал: «Я понимаю, почему наш корпус стал таким. Рязанов был образованнейшим генералом Советской Армии. Он имел высшее политическое образование, окончил оперативный факультет Академии имени Жуковского. И всю жизнь учился сам, учил других и заставлял это делать нас… В этом – все успехи корпуса». Василий Георгиевич хорошо знал классическую литературу, часто рассказывал нам о прочитанных им произведениях, мы слушали его как зачарованные.

Василий Георгиевич любил жизнь, любил людей, этой любовью ему отвечали все его подчиненные. Ни одна несправедливость со стороны командиров к своим подчиненным не оставалась без вмешательства Василия Георгиевича и не проходила безнаказанно. Во всех случаях заботой о подчиненных, будь то офицер или солдат, чуткостью и отзывчивостью, командир поднимал боевой дух. Начальник оперативного отдела штаба 5-й воздушной армии С.Н. Гречко писал: «…Генерал Рязанов при обнаружении тех или иных недостатков, недоделок и упущений никогда не кричал на подчиненных, не распекал людей, не доводил до горячего накала, не оскорблял их человеческого достоинства, а ровным, спокойным голосом просто давал указания: необходимо сделать то-то и то-то, сделать быстро, умело, без суеты и неряшливости». Его исключительное чувство ответственности за порученное дело, организаторские способности и талант военачальника