Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - Дин Джобб

Эдвардс в итоге выполнил свою часть сделки. Ночевала Анна уже в гостинице, правда, под полицейским надзором, поскольку оставалась ключевым свидетелем обвинения, но вскоре ее выпустили под залог. «Думаю, она чиста как младенец – по крайней мере, в отношении этих ограблений, – сказал окружной прокурор репортерам. – История о том, что она считала Бэрри удачливым игроком, мне кажется правдой».

Нью-йоркская «Ивнинг Пост» поздравила детективов Нассо с оперативным раскрытием дела Ливерморов и похвалила их «превосходную полицейскую работу». Кинг был убежден, что признание Бэрри – лишь начало и что десятки дел о лонг-айлендских кражах драгоценностей скоро будут закрыты. Бэрри «отказался от адвоката, – отметил он на встрече с журналистами. – Похоже, собирается рассказать все начистоту».

* * *

То, что они с Анной будут в этом поезде, знали еще двое: Джеймс Монахан и его подружка. Только кто-то из них мог служить анонимным источником зацепок, переданных Валу О’Фарреллу и Гарольду Кингу по телефону. А полученная от них на вокзале коробка с крадеными драгоценностями снабжала полицию уликами.

Бэрри решил поквитаться. В своем признании сообщником по ограблению Ливерморов он назвал «Билла Уильямса». Это была единственная зацепка, которой недоставало детективам Кинга. Они подняли документы и вскоре обнаружили, что имя нужного им человека – Бостон Билли Уильямс, как называл себя тот самый вустерский грабитель в бегах. Бэрри любезно предоставил список манхэттенских притонов, где его можно найти.

Детектив, посланный в гостиницу «Таймс-сквер» на углу Восьмой авеню и 43-й улицы, опоздал всего на пару минут – Монахан только что выписался. Всю полицию Нью-Йорка и соседних штатов подняли на ноги на тот случай, если он попытается покинуть город.

Бэрри сказал Эдвардсу, что кража у Ливерморов была идеей Монахана. «Он мозг нашего дуэта, а я обычно стоял на стреме». Газеты подхватили эту информацию, и сложилось общее мнение, что симпатяга Бэрри – мелкая сошка, а лонг-айлендскими ограблениями руководил Монахан. Анна оказывала всяческую поддержку. «Мой парень, – заверяла она репортеров, – был лишь орудием в руках ушлого напарника». В заголовке «Нью-Йорк Таймс» Бэрри с Монаханом фигурировали как «Банда “Бостона Билла”». «Дейли Ньюс» назвала Монахана «гением-главарем», а бруклинская «Дейли Игл» – «предводителем ювелирных воров».

Последняя, правда, признала, что возможен и другой вариант – не исключено, что Бэрри попросту пытается минимизировать свою роль в этих преступлениях. «Признание Бэрри возлагает всю вину в организации преступлений на “Бостона Билли”. Либо главарь не слишком доверял своему сообщнику, либо Бэрри сообщил не все».

Окружной прокурор разделял эту точку зрения. «Да, он рассказал правду. Но не всю, – говорил позднее Эдвардс, – а лишь ту ее долю, которой хватало для выполнения своей части сделки». Но он также подозревал, что Бэрри, который по своей воле отправился за решетку ради защиты Блейк, недостаточно циничен для человека, провернувшего многие десятки краж. «Изобретательность, которую проявили грабители, планируя и осуществляя эти преступления, указывала на извращенный, но при этом чрезвычайно острый и коварный интеллект, которым добродушный и сентиментальный Бэрри не обладал, – объяснял Эдвардс. – Я искренне верил, что Бэрри был просто орудием, а подлинный мозг операций – его неуловимый напарник».

Окружного прокурора обвели вокруг пальца.

* * *

Красавец-вор с благородными манерами, таинственная женщина, конфликт в банде грабителей, богатые и знатные жертвы в эпизодах – налицо все признаки долгой, многосерийной эпопеи в прессе. Сообщения об аресте и признании Бэрри вместе с охотой на Бостона Билли порой затмевали главнейшую новость недели – грядущее возвращение на родину Чарльза Линдберга и ожидавшее его чествование. Несмотря на захлестнувшую страну Линдберг-манию, «Нью-Йорк Таймс» ежедневно публиковала новейшую информацию о деле Бэрри. «Ассошиэйтед Пресс» и другие телеграфные агентства разослали подробности о его задержании во все газеты страны, сделав его звездой первой полосы повсюду – от Канзаса до Кентукки, от Юты до Флориды, от Линкольна, Небраска, до Джоплина, Миссури.

В авангарде газетных войск шла нью-йоркская «Дейли Ньюс», подкрепившая атаку огневым валом заголовков, фотографий и статей, которые прямо на лету исправлялись и дополнялись свежей информацией для нового выпуска. «Дейли Ньюс», первый американский таблоид в стиле Флит-стрит[38], имела самый крупный в стране тираж – больше миллиона экземпляров в день вылетало из ее печатных машин по будням и почти полтора миллиона – по воскресеньям. Формат таблоида – нечто среднее между журналом и традиционной газетой – идеально подходил для чтения в переполненной нью-йоркской подземке. Но выкладывать по два цента за обычный очередной выпуск и десять – за воскресную «толстушку» читателей побуждал даже не столько размер, сколько содержание. Ориентируясь на представителей среднего и рабочего класса, газета любила короткие, острые материалы, которые проглатываются на одном дыхании, а первую полосу посвящала фотографиям героев дня и сенсационным фоторепортажам.

* * *

«Неинтересная новость – это не новость», – объявила газета на первой полосе дебютного выпуска в 1919 году. Ее издатель Джозеф Медилл Паттерсон, внук основателя «Чикаго Трибьюн», знал, чего ждет читатель. Своих редакторов и репортеров он наставлял «делать акцент на романтических происшествиях», и чтобы в каждом выпуске непременно были фото о «совершенном накануне преступлении» в Нью-Йорке. «Больше всего, – инструктировал он сотрудников, – людям интересно про: а) любовь и секс, б) деньги, в) убийства – именно в таком порядке».

Похождения Бэрри подпадали под два первых пункта, а это с гарантией означало, что «Дейли Ньюс» поставит освещать эту тему свою главную звезду полицейского репортажа. Тридцатилетний Джон О’Доннелл, прошедший войну офицером пехоты, изучал в Гарварде литературу и, прежде чем примкнуть к «Дейли Ньюс», проработал некоторое время в редакциях «Бостон Рекорд» и «Нью-Йорк Америкен». «Он был неутомимым охотником за эксклюзивными фактами», – вспоминал один из коллег, называя его талантливым мастером газетного текста и «восхитительным рассказчиком» в свободное от работы время.

О’Доннелл разыскал Вала О’Фаррелла, который утверждал, что поимка одного из «самых выдающихся похитителей драгоценностей нынешнего десятилетия» – это немалой частью его заслуга. «Дейли Ньюс» особо подчеркивала богатство и высокий социальный статус жертв. В конце каждого очередного репортажа газета приглашала читателей купить следующий выпуск, чтобы узнать «о дальнейшем развитии событий в этой ошеломительной криминальной истории из жизни бомонда». Списки видных обитателей Лонг-Айленда, предположительно ставших жертвами Бэрри, помещались под заголовками вроде «Банда Бэрри заполучила камешки высшего общества» или «Вот лишь некоторые из жертв похитителя драгоценностей!»

О’Доннелл изображал Бэрри и Анну несчастными влюбленными, современными Ромео и Джульеттой. «Вор, который вел себя по-джентльменски,