История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов

но и присваивать себе их ценности и нормы. Мы следуем за ними, потому что нам нужно выжить в социальном мире, адаптироваться к нему. Наше окружение постоянно передаёт нам информацию о том, что правильно и что нет, что значимо и что можно игнорировать.

Эти нормы, привычки и практики – это и есть дискурсы, которые формируют нашу личность. Мы думаем, что это наша собственная идея – например, стать успешным или быть добрым. Но эти идеи, скорее всего, уже были заложены в нас обществом.

Например, Фуко показал, что власть в обществе проявляется не через принуждение, а через контроль над тем, какие идеи и концепции становятся общепринятыми. Например, дискурс «нормальности» заставляет нас чувствовать, что мы должны соответствовать определённым стандартам, даже если мы их никогда не выбирали[132].

Ролан Барт добавил к этому свою теорию «мифов». Он показал, что многие вещи, которые кажутся нам естественными и само собой разумеющимися, на самом деле являются «мифами», созданными обществом. Именно они придают вещам социально значимый контекст. Мы думаем, что наши желания и мысли принадлежат нам, а они на деле лишь отражение этих «мифов», которые мы переняли из привычки нашего общества думать о них определённым образом[133].

Жан Бодрийяр пошёл ещё дальше и утверждал, что современное общество живёт в мире симулякров – копий, не имеющих оригинала. Всё, что мы воспринимаем как реальность, – это лишь отражение знаков и символов, созданных в обществе. Мы думаем, что наши мысли и желания оригинальны, но на самом деле они являются лишь продуктом этих бесконечных симулякров, которые мы ошибочно принимаем за реальность.

Так что даже на уровне более общем, чем наше «я» – на уровне нашей «субъектности» мы вовсе не уникальная, самобытная личность, а лишь продукт тех дискурсов, которые циркулируют вокруг нас и которые мы сами воспроизводим, живя в обществе, как бы агитируя друг друга быть такими, как мы.

Нам кажется, что это мы сами выбрали, кем стать, что считать правильным и неправильным, каким быть человеком. Но это иллюзия, порождённая нашим общим для всех нас МИФом. Хотя его как такового и нет.

Промежуточные итоги

Итак, к чему мы пришли в поисках нашего «я»?

В предыдущих главах мы исследовали свои «физическое я» и «социальное я». И хотя эта глава и посвящена «сознательному я», нам было трудно изъять именно эту сущность из нашего «социального я».

Впрочем, это и неудивительно, ведь мир, в котором мы с вами живём и который кажется нам таким «реальным», – это вовсе не тот мир, в котором мы были физически рождены.

Незаметно для самих себя мы перекочевали из мира «сигналов» в мир сложной игры «сигналов сигналов», которые образуют для нас сущности – несуществующие эйдосы мира интеллектуальной функции.

Что такое этот МИФ? Можно, наверное, сказать, что это мир наших представлений – «взрыва галлюцинаций», «призраков», «набросков», которые отражают не реальный мир, а мир социальных отношений.

Наши социальные отношения – это отношения безумцев, каждый из которых уверен, что мир наших идей – предполагаемых нами эйдосов, сущностей вещей – реален. Хотя он лишь сделан нашим мозгом.

Нам кажется, что реальны «стольность» и «справедливость», «лошадность» и «человечность», «благо» и «грех». Эти иллюзии поддерживаются тем, что другие люди ведут себя так, словно бы эти «штуки» действительно существуют.

Так, судя по всему, люди древности видели в грозовых раскатах гнев Зевса, в штормах – недовольство Посейдона, в солнечном свете – красоту Аполлона, а смерть представлялась им как бестелесное путешествие по тёмному царству Аида.

Кажется, что мы уже не можем так мыслить. Но это заблуждение – всё именно так. Просто наши Зевсы и Аиды теперь – уже не боги ранней Античности, а сущности вещей, которые мы считаем существующими, хотя они лишь предполагаются нами.

В основе этой генерации несуществующего, но ощущаемого нами как реальное один и тот же психический механизм – интеллектуальная функция нашего мозга. А потому и мир, который она создаёт, – это МИФ.

Как только мы осознаём, что находимся под воздействием его галлюцинаторных органов, мы можем продвинуться дальше. За раскатами грома мы увидим не Зевса, а описанные метеорологией атмосферные явления. За солнечным светом – не Аполлона, а энергию фотонов, испускаемых «звездой по имени Солнце».

Мы поменяли подразумеваемые сущности античных богов на такие же – подразумеваемые нами сущности физических явлений, социальных отношений, «внутренние миры» других людей. Но процесс тот же – работа интеллектуальной функции.

По мере усложнения нашего «социокода» одни «боги» (эйдосы, идеи, сущности) сменяют других, которые сменяются третьими. При этом мы остаёмся всё теми же галлюцинирующими телесно-социальными машинами, одновременно спящими и грезящими наяву.

Если вы способны осознать это, вы, как мне представляется, не можете не прийти в ужас. Продумав всё это до конца, вы с неизбежностью осознаёте, что когда я говорю вам, что у вас нет «я», это не фигура речи, не красное словцо и не интеллектуальная провокация, а ослепляющая правда.

И чем глубже мы осмысляем этот вопрос, тем и в самом деле всё призрачнее оказывается наше «я».

Нас формируют отношения с другими людьми. В этом смысле недалека от истины пословица – «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Однако проблема в том, что все эти другие люди – лишь образы в нашей собственной голове. Нас формируют образы, которые созданы нами.

Люди, с которыми, как кажется, мы находимся в отношениях, – это не просто отдельные интеллектуальные объекты нашего «внутреннего мира», это ещё «живые» объекты – они как-то друг с другом в нас соотносятся, вступают во множественные отношения друг с другом.

И хотя все эти объекты – лишь наши собственные производные, они постоянно принуждают нас же и меняться: что-то внутри нашего «внутреннего мира» перестраивать, пересобирать, меняться. Но к чему мы таким образом адаптируемся?

Так и хочется вспомнить знаменитую фразу из «Клима Самгина» Максима Горького: «А был ли мальчик?»

Этот странный галлюциноз становится тем более очевидным, когда мы пытаемся найти «сознательное я» в нашем мозге. Да, кажется, что оно там везде. Но выясняется, что куда проще считать собой весь мозг целиком, но мы точно не готовы согласиться с тем, что мозг сам по себе и есть наше «я».

Более того, всякий раз, когда мы пытаемся как-то выделить и верифицировать в мозге именно своё «я», оно тут же заявляется к нам в сопровождении других людей (точнее, наших представлений о них). Тут мы их вспоминаем, там мы себя