Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

– Инфарктно-инсультное тыловое формирование, говорите… Это сильно! – не смотря на доверительную серьезность беседы, майор коротко и дружелюбно посмеялся, потом, посерьезнев, добавил. – Вот тут вы, Светлана Максимовна, мягко говоря, не совсем правы: из ста военнослужащих на войне непосредственно стреляют всего человек тридцать, остальные снабжают их боеприпасами, одеждой, ГСМ, медикаментами, продовольствием… И всё это – тыл, без него никуда и никак!

– Да я понимаю это, – кивнула Светлана, – но, слово, как известно, – не воробей…

– Резковато вы обошлись с мужем, прямо скажем… Только не надо плакать, сами того не подозревая, вы очень нам помогли.

– В чем помогла? – она посмотрела на офицера, в заплаканных глазах – искреннее недоумение.

– Вы знали о том, что ваш муж подал на мое имя рапорт о переводе в тыловую часть?

– Да, он говорил мне.

– Так вот, лейтенант Березкин забрал тот рапорт. Видимо, это произошло после вашего разговора… А капитана Никитина попросил тренировать его индивидуально. И замполит докладывает мне, что у него кое-что стало получаться… Теперь я уверен: из вашего мужа вырастет достойный офицер-десантник. Разозлился он на самого себя, а это очень важно, вовремя свое нутро перетряхнуть, разобраться, что есть что? Вот скажите, изменился Игорь после того разговора?

– Да, очень, – улыбнулась Светлана сквозь слезы. – Гимнастические кольца дома повесил, боксерскую грушу… Только свободное минута – мутузит ее по часу, а то и по два.

– Ну вот видите, – одобрительно усмехнулся майор. – Настоящим разведчиком хочет стать. А по секрету скажу: самого капитана Никитины мечтает победить на борцовском ковре – вот куда дело зашло! А вы плакать… – Кузьменко вернулся за стол. – А теперь я вынужден извиниться – служба…

– До свидания, Николай Иванович, – сказала Светлана благодарно. – Успокоили вы мою душу. Уж простите, что я так…

– Ничего, ничего… Спасибо, что зашли, Светлана Максимовна, теперь будем знакомы. Как только появятся сведения о разведгруппе «Гамма», я тотчас же поставлю вас в известность. Уверен, что все будет хорошо. До свидания.

***

Неимоверным усилием сержант Абшилава перенес правую ногу через ствол поваленного дерева и остался сидеть на нем, не выпуская из онемевших пальцев ручки носилок. Перетянуть левую ногу не хватило сил. Позади тяжело дышал ефрейтор Дудкин.

– Чё затормозил, капрал?

– Погоди, джан, маленько передохнем, да…

– Давай, – облегченно прохрипел Петр, разжимая пальцы. Привязанный к ручкам носилок жгут, сделанный из пучка строп, впился в шею и плечи. Осторожно опустив раненого, десантники повалились на мягкий ковер из мха, долго лежали без движения. Потом Абшилава открыл глаза и обратился к Павлову.

– Слушай, Миша-джан, как ты себя чувствуешь, дорогой?

Тот с трудом разлепил спекшиеся обметанные губы.

– Пи-и-ить…

Резо болтнул над ухом фляжкой, отвинтив пробку, осторожно влил Михаилу в рот немного воды. Острый кадык раненого шевельнулся вверх-вниз. Вскоре он открыл помутненные глаза. Слабое подобие улыбки тронуло его губы, когда узнал своего закадычного друга Дудкина.

– Петруха… кубический… сколько уже прошли? – едва расслышали разведчики его вопрос.

– Много, Миша, – Петр положил ладонь на его лоб. – Скоро речка будет, поплывем к людям, так что все будет нормально, дружбан.

Посмотрев на часы, Абшилава раскрыл аптечку, достал из нее шприц-тюбик. От прикосновения острой иглы Павлов дернулся, застонал. Резо щекой прижался к его лбу, потом повернулся к Дудкину.

– Надо идти, Петя-джан, температура повышается, это очень плохо при его состоянии, да…

Разведчики снова надели на плечи веревки носилок, плохо гнувшимися, одеревеневшими пальцами вцепились в концы жердей. Пройдя с километр, Резо остановился, внимательно осмотрел раненого. После обезболивающей инъекции Павлов спал, его лицо немного порозовело.

К вечеру второго дня вконец измотанные Абшилава и Дудкин подошли к широкому распадку, по дну которого голубой лентой извивалась быстрая горная речка. Бурунили струи на перекатах и на небольшом водопаде, шум которого уже давно слышали разведчики. Вода была прозрачной, серебрилась в лучах клонящегося к закату солнца.

Плот сооружали из прошлогоднего плавника, в изобилии валявшегося по обеим берегам. Десантной цепью-пилой, набранной из острых звеньев-зубьев, имеющей на концах ручки, отпиливали сухие бревна одинаковой длины, вязали одно к другому крепкими стропами. Для прочности, в передней и задней части плота, положили поперечные жерди и тоже зафиксировали стропами.

Было уже почти темно, когда Абшилава завязал последний узел.

– Ловко ты с веревками управляешься, капрал! – не преминул похвалить его Дудкин.

– Э-э-э, Петя-джан, есть такая наука в медицине – десмургия… Пригодилась вот.

– И что же это за наука?

– Умение правильно бинтовать. В «Черёхе»18 целых полгода изучал, да.

Наступила глухая промозглая ночь. Небо заволокло слоистой облачностью, редкие капли начинающегося дождя, шипя, стали капать в костер. Резо задумчиво смотрел на золотистые угли. Мысли сержанта сейчас были об одном: есть ли в поселке геологов, стоявшем на берегу реки Зунтара, кто-нибудь? Если есть, то Михаил Павлов непременно будет спасен. У геологов обязательно имеется радиосвязь, катер, и наверняка к ним, прилетает вертолет. Инструктируя разведчиков, капитан Никитин строго наказывал: ни в коем случае не проплывать мимо этого, первого на их пути населенного пункта. Постепенно мысли Резо перешли на другое: «Как там ребята? Настигли уже или нет тех неизвестных?»

Резо очень зримо представил себе, как разведчики окружили врагов, предложили сдаться. В ответ раздались выстрелы, по камням защелкали пули. Капитан Никитин посылает в обход старшину Гусарова и, наверное, лейтенанта Березкина. Эх, вот если бы и Резо сейчас мог быть там! Он стрелял бы короткими очередями, прижимая противника к земле. Очередь – перебежка… Очередь – перебежка… Все ближе и ближе… И вот он, наконец-то, диверсант! Искаженное злобой и страхом лицо… Вскидывает на разведчика оружие. Но зря что ли обучали Резо приемам рукопашного боя или, может, зря он носит на груди рубиново-золотистый гвардейский знак, а на плечах погоны сержанта ВДВ… Резо бросается вперед, вскидывает левую руку, имитируя атаку, и враг идет на эту уловку, ставит блок защиты… Мгновенным неуловимым движением Резо хватает его запястье своей железной пятерней. Рывок вверх, поворот на сто восемьдесят градусов, еще рывок, резкий подбив стопой под колено… Рука диверсанта закручена за спину… Еще одно движение – и вторая рука там же… Победа! Враг захвачен живым, как и было приказано! А ребята уже волокут второго, связанного и перепуганного до смерти.

Абшилава облизал пересохшие от волнения губы. На минуту ему стало обидно, что он сейчас не там, не с товарищами, в бою, скоротечном и яростном. А сокровенные мечты уже рисовали следующую, еще более яркую и желанную картину: в парадном строю застыла разведрота… нет, полк… даже не полк, а вся